Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Баби бежит ему навстречу, бросается в объятия, тает от нежного «поздравляю, солнышко» и нахального поцелуя в губы.
— Не надо, родители же…
— Знаю, потому и целую! Пойдем со мной…
Они сбежали после торта со свечками и подаренных родителями Rolex. Она уносится вслед за его веселыми глазами, заманчивыми предложениями, быстрым мотоциклом. Прочь, вниз по спуску, к ночному морю, к аромату дрока, прочь от нудных гостей, от презрительного взгляда Раффаэллы, от расстроенного взгляда Клаудио — он так хотел потанцевать вальс с дочкой, этого хотят все отцы.
Но ее больше нет, она далеко. Юная, но уже совершеннолетняя, она плывет по его поцелуям, по мягким соленым волнам, под романтической луной, посреди их молодой любви.
— Вот, это тебе.
На ее шее сияет золотое колье с бирюзой, сияет так же, как ее глаза от счастья. Баби улыбается ему, а он тем временем пытается ее успокоить:
— Клянусь, что я его не крал.
Ночь перед экзаменом. Смеяться некогда, надо сидеть допоздна, повторять. Бесконечные предположения, тайные подсказки. Все уверены, что знают, какая выпадет тема. Названивают друг другу, уверенные, что тут-то уж им скажут точно.
Баби получила сто баллов. Счастливая, она мчится к Стэпу, в возбуждении от такой оценки. Он смеется и подшучивает над ней.
— Теперь ты взрослая… выросла моя рыбка.
Смеясь, раздевает ее, прикалывается, кажется, что он знал, он предвидел эту оценку. Они занимаются любовью. И наконец ей удается отомстить:
— Ты даже и мечтать о таком не мог! У тебя было каких-то семьдесят баллов, а у меня целых сто. Да это большая честь — целовать меня. Ты хоть понимаешь, как тебе повезло?
Он улыбается ей.-
— Конечно, понимаю, — и молча прижимает ее к себе.
Вскоре после этого Баби пошла навестить Джаччи. После всех трений учительница наконец стала довольно милой. Стала относиться к ней хорошо, предупредительно, может быть, даже чересчур уважительно. В тот день, придя к ней, Баби поняла почему.
Уважение обернулось страхом. Страхом остаться одной, лишиться единственного друга и единственной компании. Страхом не увидеть больше своей собачки, страхом одиночества. Баби лишилась дара речи. Она молчала в ответ на вспышку ярости, злобы, на ругань. Джаччи стояла перед ней, держа на руках Пепито. Эта немолодая дама выглядела еще более усталой, еще более желчной, еще более разочарованной в мире и нынешней молодости. Баби, извиняясь, сбежала, не зная, что ей сказать, не понимая, кто она сама, кто тот, что с нею рядом, и какую оценку она заслужила на самом деле.
Баби подходит к окну и выглядывает на улицу. На террасах и в гостиных дома напротив мигают рождественские елки. Рождество. «Надо быть добрее. Надо бы ему позвонить. Но сколько уж раз я была доброй и хорошей. Сколько раз прощала его. И за Джаччи в том числе. Сколько раз мы спорили, мы ведь так по-разному все понимали, сколько раз ругались, а потом нежно мирились, надеясь, что все изменится к лучшему». Но этого так и не случилось. Спор за спором, день за днем, война с родителями, тайные звонки по ночам. Мать снимает трубку, Стэп кладет. А мобильный дома не ловит сеть, какая жалость. И ее все чаще наказывают… В тот раз Раффаэлла устраивала дома званый ужин, так что ей пришлось остаться. Мама назвала всякой приличной публики, сына одного из их друзей, очень обеспеченных, кстати. Как же, хорошая партия. А потом явился Стэп. Даниела без задней мысли открыла дверь, не спросила, кто там. Стэп распахнул дверь так, что случайно попал ей по голове.
— Ой, Дани, прости, я не хотел!
Взял Баби за руку и уволок. Напрасно вопила Раффаэлла, напрасно «хорошая партия» пытался его остановить. В результате парень очутился на полу с разбитой губой. А она, Баби, плача, уснула в объятиях Стэпа..
— Как все сложно… Я хочу уехать с тобой куда-нибудь далеко-далеко, туда, где тихо и спокойно, от проблем, от родителей, от всего этого бардака.
Он улыбнулся ей.
— Не плачь. Я знаю место, где нам никто не помешает. Мы там часто бывали, стоит только захотеть…
Баби смотрит на него глазами, полными надежды:
— И где же это?
— Три метра над небесами, там, где живут влюбленные.
Но на следующий день она вернулась домой, и тут-то все и началось. А может, и кончилось.
Баби стала учиться в университете, на факультете экономики и торговли. Целые дни она проводила за книгами. Они стали видеться реже. И вот однажды они встретились днем. Пошли к Джованни выпить по коктейлю. Болтали на крылечке, как вдруг, откуда ни возьмись, вылетели двое кошмарных типов. Стэп даже не успел ничего сообразить, как они набросились на него. Зажав его с двух сторон, осыпали градом ударов, по очереди били кулаком по голове, страшно, до крови, но строго последовательно. Баби закричала. Стэпу наконец удалось вырваться. Те двое на тюнингованных Vespa скрылись в потоке машин. Стэп, оглушенный, так и остался лежать на земле. Потом поднялся с помощью Баби. Бумажными платочками попытался унять кровь из носа, перемазавшую футболку. Проводил Баби домой, оба молчали, не находя слов. Он сказал, что это из-за одной давней драки, тогда они еще не были вместе. Она поверила ему, ну, или хотела поверить. Когда Раффаэлла увидела ее на пороге, в блузке, перепачканной кровью, тут же накинулась на нее.
— Да что же это такое! Ты ранена? Что вообще произошло? Как ты не понимаешь, что все это плохо кончится?
Баби ушла к себе в комнату, молча переоделась. И так там и осталась, одна, растянувшись на кровати. Что-то пошло не так, это понятно. Что-то должно было измениться. А это не так-то просто, это вам не блузку снять и кинуть в корзину с грязным бельем. Через несколько дней она встретилась со Стэпом. На лице у него появилась еще одна рана. Шов над бровью.
— Что с тобой?
— Я не включил свет в коридоре, чтобы Паоло не будить. И врезался в угол. Жуть как больно, что-то зверское.
Как и то, что он на самом деле сотворил. Правду она узнала случайно, от Паллины по телефону. Они пошли в квартал Таленти, нагрузившись в «Американском Дядюшке». С битами, цепями, и Стэп их возглавлял. Огромное сражение, настоящая вендетта. Об этом даже написали в газетах. Баби в ужасе. С ним бесполезно спорить, он всегда поступает как хочет, по-своему. Упрямый он. Она же ему тысячу раз говорила, что ненавидит насилие, драки, уличные банды.
Она приводит в порядок полки, выбрасывает какие-то тетрадки, безучастно швыряет их прямо на ковер. Тетради за прошлые годы, лицейские конспекты, старые книжки.
— Что будем делать сегодня вечером? Может, пойдем на гонки? Туда все идут.
— Издеваешься, что ли? Ни за что! Я туда больше ни ногой. А то припрется туда эта свихнутая сучка, и мне опять придется ее побить. Приходи к нам после ужина, если хочешь.
Стэп надел синий пиджак. Сидел, не вставая, на диване, оглядывался, прислушивался, пытаясь хоть как-то развлечь себя, но безуспешно. Он всегда ненавидел подобные сборища. Накушался по самое горло — все рушить, с наслаждением обчищать всей кодлой спальни, швыряя вещи на пол. Кодла. Интересно, где они сейчас? На гонках, задирая переднее колесо на сто сорок градусов, друзья болеют, Сика собирает ставки, «ромашки», Чиччо и все прочие. Ну и отстойный же вечер. Встречается взглядом с Баби. Улыбается ей. Она раздражена: ясно, что у него на уме.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
