Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Весь день Он гнал по скучной холмистой равнине, вдоль редких ельников и березняков. Иногда дорога вилась вдоль озера, и тогда они делали короткие остановки, чтобы размять кости. Он думал за все человечество – не следовало ему задерживаться здесь долго. Ему казалось, что его позвали. Но кто и зачем, Он не знал, словно увидел изнанку ветра и не понял, что это такое.
К вечеру они пересекли по мосту большой залив, оставив темный город слева, и попали на шоссе – прямое как стрела, и ровное как обеденный стол.
* * *
… холодно, и Он начал зябнуть, чувствуя, как вместе с рассветом, уходит тепло костра. Африканец поднялся, отбежал к ближайшему кусту, да так и замер с поднятой лапой, что-то высматривая и вдыхая ночной воздух.
Лемминг, что ли? подумал было Он.
В следующее мгновение что-то с хохотом и гулом побежало наискось тенью по верхушкам неподвижно темнеющих елей. От неожиданности Он присел, чувствуя, как дрожит, и пожалел, что не достал из машины Громобой.
Клонилось плоское небо, и чуть выше, сквозь пучки трав и розовые головки иван-чая, угадывалась насыпь большака, поросшая по краю никлыми березками.
Он понял, какие они беззащитные на этом открытом месте, такими, впрочем, они были и везде: и там, в лесу, когда ехали, и у залива, но здесь, сейчас – особенно. У него мелькнула мысль, что они зря покинули свой дом-крепость. Он потянул пса за холку и стал пятиться, не спуская глаз с леса и дороги. Африканец покорно давал себя увести, косясь на ели, и что-то булькало у него в горле – тихо, но зло.
Через насыпь потянуло холодным ветерком. Но это еще не была смерть. Не в том обличье, как Он ее представлял. Он поднялся на шоссе и присел. Впереди сквозь редкую жесткую траву, как кости, белели валуны, в низине угадывался город, а за ним – большое озеро. Между городом и дорогой колыхался холодный предрассветный туман в странном, как пожар, ореоле. Потом сбоку с хохотом и уханьем пролетел встревоженный лунь, и тогда Он понял, что это еще одна ракета, потому что вместе с шумом ломающихся деревьев в лицо ударила жаркая волна, сбила их с ног, и они покатились по дорожной насыпи вниз к палатке, костру и джипу, а сверху над головами пронесся огненный вихрь и опалил верхушки деревьев на сопке.
* * *
Старый человек сидел в углу у очага. В сумерках слабо тлел кусочек торфа.
– Кто ты? – спросил Он, осознавая, что ему с Африканцем нечего опасаться – слишком тщедушно выглядел человек.
– Такой же несчастный, как и ты, – ответил, поворачиваясь человек.
И Он узнал Андреа.
Это случилось на низинном берегу Мончи. С другой стороны озера, как спины китов, темнели Хибины. Даже здесь в северной, мрачной, темно-зеленой пустыне Он вовсе не чувствовал себя одиноким, словно они с Африканцем были частью некоего общего начала. По крайней мере, Он думал так. Рубиновый огонек на вечно немом фоне привлек его внимание, как явное исключение из этого мира. Но перед этим: там, за коробками домов, догорала ракета, и Он свернул с шоссе и, проехав по ухабистой дороге, обследовал развороченные, дымящиеся кварталы, даже не надеясь обнаружить ничего путного: остовы домов вперемешку с землей и камнями, котлован, на дне которого уже собиралась мутная вода. И только километрах в двух, на обочине, разглядел странный предмет и уже знал, вылезая из кабины, (Африканца предусмотрительно оставил внутри), что это такое: рука, оторванная по локоть, с плотной темной чешуйчатой кожей и пальцами-присосками – в копоти и крови. «Тьфу… тьфу», поплевал через плечо, ощущая запахи собственных обгоревших волос на руках и лице и отбрасывая находку подальше в мох, еще не понимая, что это значит и надо ли этого бояться. Потом, брезгливо вытирая ладонь о штанину и вспоминая о странном огоньке, долго пробирался вдоль берега. Джип пришлось оставить перед первым же завалом. Деревья лежали вповалку, как бивни мамонтов. Он думал, что странный огонек – еще одна загадка, не связанная с ракетой, но почему-то даже не взял с собой ружья. Черная спина Африканца мелькала на фоне изумрудной зелени. Издали он походил на прыгающего через стволы олененка. Вдруг пес забеспокоился: вначале верхним чутьем, а потом и нижним вывел его к человеческому жилью и завилял хвостом.
– Я не знал, что ты здесь, – сказал Он, еще не понимая, что значит это встреча на берегу пустынного озера.
Африканец радостно лизал Андреа руки.
На этот раз он был одет в армейский бушлат, но шика в нем не поубавилось, словно шик был его неотъемлемым свойством. Очки все так же поблескивали золотом.
– Черт! Как тебе удалось обмануть время?! – воскликнул Андреа, и это было его единственным всплеском чувств, – даже я состарился…
Сидя в кресле, по-совиному выглядывал из него. Из-под парчовой обивки сиротливо торчала мешковина. В убогом очаге тлели угли. По бокам были развешены пучки трав, и запах этих трав смешивался с запахом норы и старости.
– Я просто жил, – чуть не ответил Он, невольно чувствуя превосходство над чужой немощью, над высохшими руками, одна из которых вовсе неуслужливо протянула ему настоящую роскошь – натуральную картошину, испеченную в углях. Он взглянул поверх этого дара – веки без ресниц, похожие на створки раковин, из которых выглядывает тело моллюска, старческие пятна на лбу, серебристая щетина на впалых скула – все было не в счет. Глаза. Молодыми остались лишь глаза – даже за толстыми стеклами очков, которые делали их немного беспомощными. Но и здесь Он ошибся – это была просто старческая влага.
– Спасибо, – произнес Он и сел. Скамья под ним жалобно запела.
– Я знал, что ты придешь, – произнес Андреа степенно, боясь уронить толику своей порции.
Крошка все-таки упала и он, не глядя, поискал ее на коленях.
– Да? – удивился Он.
– Ты не мог не прийти… – произнес голосом диакона, словно читая псалтырь – без пауз и ударений, или делая научное сообщение.
Ага, с иронией констатировал Он, все еще не доверяя Андреа. Яркий фонарь был выставлен в окне. Вряд ли это было случайностью.
– Но ты ведь не за этим сидишь здесь? – спросил Он, перекладывая горячую картошину из ладони в ладонь. Непонятно откуда взявшийся человек пытался поколебать его веру в самого себя. Потом решил, что не будет ничего зазорного, если Он съест картошину, и принялся снимать с нее кожицу.
Андреа даже не поморщился. В нем жила гордость сильного человека. Движением бровей он дал понять, что у него нет времени на глупые объяснения. Точно так же он вел себя когда-то в Крыму. Он все вспомнил и чуть не рассмеялся, глядя на его трясущиеся руки и жалкие попытки сохранить достоинство.
– Гмм… – Андреа прочистил горло и гневно сжал кулаки.
– Странно видеть тебя здесь – удивился Он, давая понять, что эта часть разговора закончена, а их прошлые личные отношения не в счет.
Теперь лицо человека, который с ним разговаривал, ничего не выражало – оно не было ни мудрым, ни глубоким, а просто очень старым, просто лицо человека, с которым Он когда-то общался и который однажды даже помог ему, но ничего не объяснил из-за глупого человеческого чванства. Лишь глаза обещали нечто большее, веру или знание, что ли. Это его и удержало от того, чтобы встать и уйти.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
