Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Весь следующий день ракеты снова падали – волна за волной. Он провозился в гараже допоздна и вернулся домой уставший и голодный и даже не смотрел на небо. Африканец обрадовано бежал перед ним, давно привыкший к повадкам хозяина. На ужин у них были жареные грибы и кусок тушеного оленьего мяса.
Ракеты все падали.
Он уже старался не глядеть в окно, но тревога все сильнее овладевала им.
И еще один день Он провел в гараже, регулируя электронику. Африканец терпеливо ждал, развалившись на старых сиденьях, иногда он удалялся и тенью бродил между остовами машин и складами, а потом возвращался, спал, похрапывая, или преданными карими глазами следил за хозяином.
Ракеты все падали. Падали, словно обречение. Даже не маневрировали и не пытались маневрировать. Наверное, они спешат вернуться, думал Он.
На третий день Он залил тормозную жидкость, проверил давление масла, завернул свечи, опробовал двигатель и еще провозился сутки. Утром следующего дня машина была готова.
У них был полноприводной джип с автоматической коробкой передач, независимой подвеской и газовыми амортизаторами, удобный на асфальтовой дороге и незаменимый в горной местности. К тому же усиленный бампер со встроенной лебедкой не раз выручали их в трудные минуты, а места в тесноватом салоне им вдвоем даже после того, как загружался весь багаж, вполне хватало.
Он опробовал джип на плацу – сделал несколько кругов, приноравливаясь к рулю, габаритам и тормозам. Даже незагруженный джип двигался мягко и послушно. Из-под колес летели щебень и песок. Жаль некому было смотреть: немые окна казарм с укором взирали на его упражнения. Регулятор коробки передачи Он поставил на «сырую погоду».
Потом объехал поселок понизу, обогнул болото, где дорога перешла в сплошные камни, так что джип скорее ковылял, чем двигался. Однако у залива пробежал по мелкой утрамбованной гальке до старых развалин, поросших высокой, жесткой травой, и здесь, в излучине Морозовской речки, набрал чистой воды в дорожные цистерны и посидел на бревнах, попил чая с брусничным листом, слушая непрерывный посвист ветра в кустарнике. Давно уже с ними не происходило никаких приключений. Мир словно успокоился, замер. Может быть, он набрался мудрости и только ждал, когда найдется человек, которой все сможет объяснить. Он думал об этом, сидя на бревне, отполированном зимними штормами. Было время отлива. Валуны обнажились, и их верхушки были украшены пометом чаек. На отмелях суетливо бегали кулики. Солнце светило из-за спины, и было хорошо видно весь длинный, извилистый Мотовский залив с горловиной, скрытой зеленоватой дымкой сопок, и «Часовую скалу», вздымавшуюся над его входом, где неделей раньше они набрали корзину яиц. Год, проведенный на севере, был для них самым счастливым, и не только потому что был самым запоминающимся, а потому что им обоим казалось, что они нашли то, что искали, – землю обетованную.
Он вернулся к избе по верхней дороге, где цепь озер питали единственную речку полуострова, и стал загружаться. Вначале еду: два ящика с копченой рыбой, один с оленьим мясом, коробку с консервами, печенье, которое испек накануне, бочонок соленой мойвы, бочонок с моченой брусникой, яйца в корзине, потом – электростанцию и ружья. У него был пятипатронный карабин «Вепрь» – короткий, легкий и удобный, с темно-вишневым прикладом и помповый шестнадцатикалиберный «Бекас» с хорошей посадистостью и ровной осыпью. Металлическую коробку с боеприпасами и разгрузочный жилет Он закрепил отдельными ремнями, а ружья вставил в зажимы над головой – так что одним движением мог выхватить любое из них. В оставшееся пространство между вещами и боковым сидением бросил оленьи шкуры и тут же рядом, чтобы было под рукой – спальник с накомарником и теплое одеяло – подстилку для Африканца.
Он оставил много милых его сердцу вещей, которые уже не могли понадобиться. Погасил огонь в очаге, закрыл заслонки, ставни, внутреннюю и наружную двери. Он знал, что никто кроме его самого не откроет их.
А если «они» вернулись? думал Он, с любовью оглядывая дом. Тьфу-тьфу-тьфу, поплевал через левое плечо. И хотя был занят мыслями об отъезде, напоследок, остановился и погладил перила. Высохшие и потрескавшиеся, они были символом уюта и тепла, и дом весь был высохшим и потрескавшимся, как корабль, выброшенный на берег. Корабль, переживший множество зим и бурь, но, тем не менее, верно хранящий тепло человеческих рук, сложивших его. Корабль, который верно служил целый года, и куда всегда было приятно возвращаться.
Еще раз Он оглянулся на поселок, когда машина уже была на пригорке, затормозил, посмотрел на плоские крыши, сливающиеся с мягким изгибами склона, и поехал вниз, в сторону «Четверки», ощетиненную старыми дотами, смотрящими в море. Повернул на юг – дорога на север петляла желтой полосой среди валунов и березок. Со стороны перешейка открылся поселок, – как черточка на боку сопки. Ему стало грустно, и Он подумал, что обязательно вернется сюда после того, как разберется с этими ракетами, не подозревая, что этому уже никогда не суждено сбыться. Он побродил среди мелкорослой копеечницы, вдыхая бодрящий, морской воздух. Начинался мелкий дождь. И больше уже не оглядывался, потому что с этого момента дорога, уводящая в гору, стала сложной, приходилось внимательно следить за ее складками и торчащими, как зубья, камнями – ремонт машину в самом начале пути был бы слишком непозволительной роскошью. И только на перевале понял, что плохо готов к такому путешествию – слишком трудна оказалась дорога: то заваленная булыжниками, то с промоинами и оврагами, которых не было ни в прошлом году, ни раньше, с мелкими острыми, как зубы акулы, камнями, на которых колеса плохо держали две с половиной тонны машины. Почва в этой местности даже не порастала мхом, и только лишайник тонкой корочкой покрывал валуны и покатые бока сопки. В том месте, где глазу открывались дали океана, ему пришлось выйти, чтобы обследовать язык ледника. Справа, на дне пропасти голубело озеро. Слева стена молочного льда делала проезд совершенно невозможным. Машину пришлось отогнать за поворот, а на то, чтобы взорвать преграду ему понадобилось две тротиловые шашки. Осколки водопадом пали вниз на изумрудные склоны пропасти. Потом Он еще час работал лопатой, стоя по щиколотку в ледяной крошке, и когда сел за руль (Африканец с удовольствие прыгнул на свое место), понял, что на сегодня с него хватит, но чтобы сделать здесь привал, и думать не хотелось – слишком неприветливым было место – с океана беспрестанно дул холодный ветер, неся то ли мелкие дождевые капли, то ли сдувая воду с ледника. В довершении ко всему налетел заряд. Мокрый снег лип к стеклам. Ветер со свистом обтекал джип.
Он скинул потяжелевшую куртку, остался в свитере, завел двигатель и бросил под теплую струю кондиционера перчатки. Потом включил дворники, и пока они трудились, достал термос и выпил чая. Африканец уже спал на своем месте за спинкой сидения, свернувшись калачом. Заряд кончился так же внезапно, как и начался. Заметно похолодало: по краям лобового стекла выросли крохотные сосульки, а от капота валил пар.
Он осторожно объехал ледник, прижимаясь к скалам. Под колесами предательски хрустела ледяная крошка. Взобрался по дуге серпантина еще метров на двести и оказался на гребне перевала. Видимость была нулевой. Ему пришлось еще раз выйти, чтобы определить верное направление, и Он продрог за пять минут. Спуск оказалась проще. Джип хорошо держал дорогу. Оставалось крутить руль, вытягивать газом, постепенно сбрасывая обороты и вовремя притормаживая, а ровные участки с лужами, больше похожими на озера, проезжать, не снижая скорости, гоня перед собой волну и боясь только одного, – чтобы не заглох двигатель. И лишь в развилке дороги на Титовку, под защитой леса и горы, с которой спустился, заглушил двигатель и вышел из машины. Шумела река, да гнулись верхушки деревьев, но это были родные, знакомые звуки, от которых Он никогда не уставал. И если бы не вспыхнувшая в небе очередная ракета, можно было подумать, что эта часть пути завершилась удачно.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
