– Что ж ты без шапки, глупый ты человек? – Китти стряхнула снег с его волос и бровей.
– Я, я, я! – кричала Пэмми.
Наступила ее очередь. Эд бежал рядом с санками вниз по холму, придерживая их за веревку. Санки опрокинулись, он вытащил дочку из сугроба и повез наверх, к остальным. Снег облепил ворот, набился под пальто, но малышка прыгала от радости.
– Твоя очередь, Ларри. – Эд протянул ему веревку.
– Я-я-я! – снова крикнула Пэмми.
– Давай вместе, – предложил Ларри.
Он уселся в санки, посадив между колен Памелу. Она тут же вцепилась в его ноги. Эд подтолкнул их. Пэмми засмеялась, а Ларри, раскинув руки в перчатках, пытался управлять направлением и скоростью. От холодного встречного ветра щипало щеки и слезились глаза. Памела радостно верещала, сани подпрыгивали на ухабах, разгоняясь все быстрее: остановиться можно, лишь свалившись в снег.
Вот Пэмми притихла. Сани неслись вниз по склону. Девочка впилась в Ларри еще крепче, в ужасе и восторге. Склон упирался в заснеженные крыши деревушки Глинд и фермерские поля за ней. Пора было остановиться, но Ларри позволил саням промчаться еще чуть-чуть, захваченный ощущением потери контроля. Пэмми обернулась, и он увидел в ее сияющих глазах то же самое чувство: она впервые попробовала опасность, наркотик, к которому легко привыкнуть.
Потом, обхватив ее хрупкое тельце, он завалился вбок и несколько раз перекатился по сугробам. Наконец они остановились – ослепшие, облепленные снегом, но невредимые.
– Ты как, Пэмми? – Ларри стряхнул снег с ее лица.
– Еще! – Она отряхнула его в ответ. – Еще!
Ларри поднял сани, лежавшие на боку, и повез девочку на гору.
– Не делай так больше, Ларри! – Китти бросилась к ним. – Ты меня до полусмерти напугал.
– Нет, нет! – снова закричала Пэмми. – Еще хочу!
– Да ты бешеный! – усмехнулся Эд.
Памеле позволили скатиться на санках еще раз, теперь уже с мамой, медленно и в сопровождении Эда и Ларри.
– Быстрей! – кричала она. – Хочу быстрей!
На этот раз падать в сугроб не пришлось. По извилистым тропинкам они спустились в долину. Дальше Китти и Пэмми пошли пешком, а Эд вез пустые санки.
Ларри взял Памелу за руку.
– Мама вышла замуж за папу, – сказала она. – Значит, я выйду за тебя.
– Давай, – согласился Ларри.
– И мы будем кататься быстро-быстро.
– Конечно.
– Это самое главное для брака, – добавил сзади Эд.
Ночью похолодало, и снега к утру намело еще больше: Ларри и Эд полдня прокапывали тропу от дома до шоссе. По нему в сторону Нью-Хейвена ехал только трактор со снегоочистителем – но ни единой машины.
– Если так дальше пойдет, – предупредил Эд, – то скоро мы без угля останемся.
За несколько часов работы оба согрелись и проголодались и возвращались теперь по очищенной тропинке, неся лопаты на плечах.
– Как там Нелл? – спросил Эд. – Вы с ней по-прежнему?
– В каком-то смысле да. В последнее время отношения у нас сложные. Сегодня я должен был вернуться домой и встретиться с ней.
– Погода всем планы испортила.
– Плохо, что у нее нет телефона. Думаю, что позвоню потом в галерею.
– Я бы не волновался. Повсюду сейчас кошмар. Она ведь понимает.
– А я нет. – Ларри вздохнул.
– Ого! – Эд улыбнулся. – Даже так.
– Совсем недавно я предлагал ей выйти за меня. А сейчас даже не уверен, хочу ли увидеть ее снова.
– А почему ты не хочешь ее видеть?
– Сам с трудом понимаю, – признался Ларри. – Она не похожа ни на кого из моих знакомых. Живет по собственным правилам. И хочет, чтобы я жил по ним же.
– Что за правила?
– Все должно быть просто. Говори только то, что думаешь. Делай только то, что хочешь. Ни игр, ни притворства, ни вежливой лжи. А когда сам не знаешь, чего хочешь?
– Говорить чистую правду невозможно, – ответил Эд. – Цивилизованный человек обязан кое-что скрывать.
– Ты серьезно так думаешь? – удивился Ларри.
– А ты нет?
– На мой взгляд, если ты действительно кого-то любишь и чувства взаимны, можно, не таясь, говорить обо всем.
– Это потому, что в глубине души ты считаешь, что все люди хорошие.
– А ты считаешь, что плохие.
– Не совсем. Я считаю, что каждый из нас одинок. – Он рассмеялся и толкнул Ларри в плечо. – Ну вот, со мной рядом мой старинный друг, а я говорю, что одинок. Пес неблагодарный!
– Возможно, ты все-таки прав, – тихо отвечал Ларри.
– Я так понял, с Нелл у тебя бывают проблемы.
– Но, Эд, – Ларри продолжал начатую мысль, – ведь рядом с Китти ты не чувствуешь себя одиноким?
– Ну и вопросики.
– Прости. Забудь, что спрашивал.
– Нет. Вопрос справедливый. Она моя жена, и я люблю ее. – Он задумался и молчал, пока они не остановились у заснеженной фермы. – Бывает, когда я обнимаю Китти или смотрю, как она спит, я успокаиваюсь. Тихие-тихие мгновения. Тогда я не чувствую себя одиноким.
Ларри пинал снег, пропахивая борозды в девственной белизне.
– Но они быстро проходят.
– Да. Они быстро проходят.
– Тебе не стоит так часто уезжать, Эд. Китти это тяжело. И Пэмми.
– Я знаю. – Он честно принял укор. – Как бы ни казалось со стороны, я стараюсь изо всех сил.
– Ну, – заметил Ларри, – сейчас, по крайней мере, во Францию не покатаешься.
Они вошли в дом, сбивая снег с ботинок. Китти и Памела накрывали на стол.
– Папа вернулся, – объявила Китти. – Можем обедать.
– И Ларри, – добавила Памела. – Он тоже вернулся.
* * *
Радость от выпавшего снега рассеялась, когда землю сковал жгучий мороз. Каждый день на несколько часов без предупреждения отключали электричество, и дом погружался во тьму, словно в военное время. Три вечера подряд ужинали и ложились спать при свечах. Потом вода замерзла в трубах, и стало невозможно ни помыться, ни сходить в уборную: приходилось пользоваться ночными горшками, которые Эд выносил и опорожнял где-то за домом на твердом снегу. По радио сообщали, что страна в чрезвычайной ситуации. Поезда остановились. Суда не ходили. Суточную норму по карточкам урезали сильнее, чем в худшие годы войны. В начале февраля правительство приняло решение об обязательных ежедневных веерных отключениях света – на три часа утром и на два вечером.
Когда на ферме закончились запасы угля и дров, Китти обратилась за помощью к Луизе. Эд и Ларри придумывали разные способы транспортировки топлива по заснеженной деревне, но в итоге приняли наиболее простое решение – самим перебраться в Иденфилд-Плейс. Угля там достаточно, и, отказавшись от отопления двух третей дома, Джордж надеялся продержаться полтора месяца. Не может ведь этот ужас длиться до конца марта! Так Эд и Китти вернулись в ту самую комнату, где начинали совместную жизнь, а Памела – в свою кроватку в гардеробной, примыкающей к комнате родителей. Ларри отправился в комнату для гостей дальше по коридору. В Дубовой гостиной и малой столовой по-прежнему горели камины, в то время как просторный зал и библиотеку пришлось уступить зимнему холоду. Но в буфетной, где царствовал дворецкий мистер Лотт, и на кухне, где правила его жена, повариха миссис Лотт, тоже было тепло. Из четырех бойлеров работал один. Заправленные керосином лампы стояли наготове в ожидании очередного ежедневного отключения электричества.
