Началось повальное бегство. Дикари бежали со всех сторон по узким улицам деревни. Одни спрятались в карбетах, другие укрылись за оградами, где искали убежища женщины и девочки племени.
Вождь, получивший удар дубины по голове, лежал на земле, точно его повергла пуля Человека Огня!
— Что он, умер от страха, или же я в самом деле убил его?! — воскликнул Альваро, хохотавший от души при виде повального бегства дикарей.
— Да нет же, сеньор! — откликнулся Гарсиа, забравшийся на самый край крыши, чтобы лучше видеть. — Посмотрите, он шевелит руками и ногами!
Вдруг мнимый мертвец вскочил и со всех ног бросился бежать в ближайший карбет, не смея даже поднять с земли обломки своей дубины.
— Думаю, что сейчас они настолько напуганы, что оставят в покое Человека Огня, — сказал Альваро. — Они не посмеют вернуться!
— А мы воспользуемся тем временем и позавтракаем, — сказал Гарсиа. — Это мне не испортило аппетита!
— Тише, тише, мальчик! Надо попридержать аппетит. Нельзя есть столько, сколько тебе хочется, обжора! Ты должен удовлетвориться половинкой лепешки и кусочком клубня. Мы должны быть в высшей степени экономны.
Они уселись на краю отверстая в крыше, свесив ноги вниз, и, уверенные, что по крайней мере в эту минуту им никто не помешает, по-братски разделили между собой лепешку и клубень.
Вода, профильтрованная через сосуды из пористой глины, должна была заменить им пальмовое вино, которого они достать не могли.
Дикари держались в отдалении, наблюдая лишь за тем, чтобы осажденные не бежали из карбета. Впрочем, побег из деревни был совершенно невозможен. Частокол, окружавший ее двойной оградой, был слишком высок, и нельзя было перелезть через него, да и, кроме того, пришлось бы иметь дело с огромным множеством врагов, вооруженных стрелами, отравленными вульрали.
Но Альваро и не помышлял о побеге. Он вовсе не хотел испробовать на себе действие страшного яда, быстро убивающего даже самых страшных хищных зверей. Поэтому он предпочел сидеть в осаде и ожидать тупинамба.
День прошел спокойно, без всякой тревоги, так что Альваро, пока Гарсиа стоял на страже, мог даже вздремнуть часа два, готовясь к бодрствованию ночью, предвидя, что она не пройдет спокойно.
За несколько часов до заката солнца они увидели с крыши своего карбета, что в деревню вошли многочисленные отряды дикарей, покрытые грязью и илом с ног до головы.
— Должно быть, это те самые воины, которые бросились преследовать наших товарищей, — сказал Альваро, внимательно наблюдавший за ними.
— Вы не видите Диаса между ними? — спросил Гарсиа.
— Нет, Гарсиа, ни его, ни Курурупебо.
— Значит, они избежали преследования?
— Я тебе говорил, что они очень ловкие люди.
— И вы полагаете, что они отправились в деревню тупинамба?
— Не сомневаюсь. Диас все сделает, чтобы нас спасти!
— А если тупинамба откажутся за ним следовать?
— Тогда, мой бедный Гарсиа, нам ничего не останется, как дать себя изжарить и съесть!
— Я раньше сам застрелюсь! — мрачно вымолвил Гарсиа.
— Все равно ты не избежишь желудка дикарей. Так уж не лучше ли тебе влезть в один из этих горшков и там убить себя, чтобы избавить дикарей от труда вкладывать тебя в этот сосуд?
— О, сеньор! Как вы можете так шутить!
— Ба! Не все ли равно, как умирать, плача или смеясь? — воскликнул Альваро. — Но не будем забегать вперед. Еще не пришло время терять всякую надежду.
— А также готовиться к битве, сеньор. Смотрите, дикари покинули ограду и теперь расположились вдоль стен карбета.
— Это они стягивают кордон вокруг нас, чтобы помешать нам бежать. Будем же смотреть в оба, чтобы не быть застигнутыми врасплох. А теперь поужинаем, Гарсиа, пока еще у нас есть время. Завтрак был слишком скудный, а аппетит у меня громадный.
— А завтра?
— Нам останется еще одна лепешка, — сказал Альваро.
Ужин был проглочен в несколько минут, но голод, особенно мучивший Альваро, нисколько не уменьшился.
Как и накануне вечером, небо мало-помалу покрылось облаками, и все погрузилось в глубокую тьму. Крупные капли дождя с шумом падали на кровли карбетов, но больше ни единого звука не было слышно. Индейцев нигде не было видно. Возможно, они попрятались от дождя в хижины, и нигде вокруг площади не было зажжено ни одного костра. Точно все замерло в деревне.
Однако эта тишина и спокойствие ничуть не внушали доверия Альваро. Напротив, они только усиливали его тревогу.
«Не хотят ли они внезапно напасть на нас, пользуясь темнотой?» — думал он с замиранием сердца.
— Сеньор Альваро, не попробовать ли нам бежать? Я не вижу больше дикарей! — обратился к нему Гарсиа.
— Не полагайся на это, мальчик. Я уверен, что они шпионят за нами и только ждут удобного момента, чтобы напасть на нас. Ложись тут возле меня и будь готов отразить нападение.
Они залезли на самую высокую часть крыши и прижались друг к другу, прикрывшись огромными листьями, которыми была устлана крыша.
Дождь продолжал лить как из ведра, и капли падали с легким стуком, нарушающим ночное безмолвие. Нигде не было видно света, и полная темнота господствовала в деревне и в окружающем ее лесу.
Альваро, державший ружье под полой своего платья, чтобы не отсырел порох, напряженно прислушивался, затаив дыхание.
По временам ему казалось, что он слышит какой-то странный шорох и что крыша чуть-чуть колеблется, как будто на нее взбираются люди.
Прошло около трех часов, как вдруг он услыхал легкий треск, словно стрела вонзилась в одну из балок крыши.
— Вы слышали, сеньор? — спросил Гарсиа мучительно боровшийся со сном.
— Да, — отвечал Альваро.
— Они пустили стрелу в надежде, что она попадет в нас.
— Но эта стрела не из граватаны, — заметил Альваро. — Тонкие стрелы не производят никакого шума.
— Мне показалось, будто на крышу просунут какой-то шест, — сказал Гарсиа.
— Пойдем посмотрим.
— Будьте осторожны, сеньор. Вы можете получить стрелу в ногу, а вы знаете, что вульрали не щадит никого!
— В такой темноте нельзя хорошо целиться.
Он пополз на животе к краю крыши, и его глаза, привыкшие к темноте, разглядели какое-то древко, которое, однако, не было похоже на обыкновенную стрелу. Приблизившись к ней, он чуть не вскрикнул от удивления.
Это была бамбуковая палка длиной в метр, которой была придана форма стрелы. Она, очевидно, была брошена посредством одного из громадных луков, которые Альваро видел в руках дикарей. К середине этой стрелы была привязана тонкая веревка, сплетенная из волокон. Она свешивалась вниз с крыши, и когда Альваро потянул ее, то почувствовал сопротивление, как будто к концу ее было что-то привязано.
