Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
При этом я не отрицаю того, что, допинг — это реальная чума современного спорта с которой нужно бороться…
В том нашем разговоре я спросила Сысоева напрямую, прекрасно понимая, что вопрос слишком провокативен, чтобы не вызвать неудобства у собеседника:
— Вы ведь понимаете, что битва с допингом никогда не будет выиграна?
— Понимаю, — последовал стремительный ответ. — Но есть ведь и другая точка зрения. Лично я считаю, что было бы правильно провести в мировом спорте большую политическую амнистию. Закончить все скандалы и объявить 2018 год — годом мира. Условно говоря, перестать швыряться камнями в стеклянном доме, сесть за стол переговоров и проанализировать: что мы совместными усилиями натворили в спорте. Я не призываю обвинить какую-то одну сторону, виноваты тут все. Так давайте попробуем честно разложить проблему и поэтапно ее решать.
…Чем дольше мы разговаривали, тем отчетливее я понимала, до какой степени мне повезло с собеседником. Сысоев не пытался уходить от вопросов, не слишком беспокоился о политкорректности сказанного — он просто отвечал. Четко, доходчиво и аргументированно. За последний десяток лет работы в спорте я, признаться, порядком отвыкла от подобных дискуссий. Поэтому цеплялась за любую возможность продолжить беседу:
— В сегодняшних нападках на Россию многие склонны видеть политический подтекст.
— Так оно и есть. Абсолютно очевидно, что современный спорт вообще сильно политизирован. Что такое Олимпийские игры? Как только становится известно, где пройдет та или иная Олимпиада, в одну точку мира колоссальным лучом направляются всевозможные ресурсы. Политические в том числе. И мы хотим сказать, что международное олимпийское движение независимо? Не говоря уже о том, что как только в тех или иных соревнованиях появляется «флаговое» участие, оно всегда придает мероприятию политическую окраску.
Понятно, что олимпийское движение — всего лишь сегмент мирового спорта. Но он наиболее выпячен — по политическим мотивам в том числе. Поэтому его и стали использовать. Сложилась, допустим, политическая установка об изоляции нашей страны — так почему же не дернуть за соответствующие ниточки? Вот нам и организовали «апартеид».
Надо понимать простую вещь: чем больше мы получали международных соревнований, чем лучше их проводили и чем чаще побеждали, тем сильнее раздражали всех вокруг. Так происходит не только в спорте, но и в любой другой сфере. В том числе и в бизнесе. Тебя сначала изощренно разводят, а потом удивленно спрашивают: «Расстроился? Брось, это ж бизнес — ничего личного».
В то же самое время я вполне допускаю, что ряд людей включился в войну против России по личным мотивам. Вспомните московскую сессию МОК в 2001-м, когда с поста президента МОК ушел Хуан-Антонио Самаранч, а пришел Жак Рогге. Контр-кандидатом у него тогда был никто иной, как Ричард Паунд, искренне полагавший, что в Москве поддержат именно его кандидатуру. Но этого не произошло.
— Хотите сказать, что человек получил публичную оплеуху и жил с этим много лет, вынашивая планы возмездия?
— А почему нет? Паунд подходил ко мне на той сессии, пытался прощупывать почву, говорил о том, что ему обещали поддержку. А теперь выдался прекрасный момент, чтобы поквитаться. Может быть такое? Да запросто!
Или взять Григория Родченкова. Он ведь в свое время приехал работать в Москву из канадской лаборатории как человек, которого WADA делегировала в нашу страну. Так чьи интересы он должен был отстаивать, когда начал разгораться конфликт?
Беда еще и в том, что наше представительство в различных международных спортивных организациях оставляет желать лучшего. А это значит, что мы фактически не имеем серьезной поддержки в мире, в то время как против нас выступают единым фронтом. Но международной политикой у нас в спорте никто эффективно не занимается. Яркий тому пример — исключение из списков в кандидаты членов Совета FIFA нашего представителя. А это уже не личный вопрос! Более того — беспрецедентный: ведь места в международной федерации лишилась не просто одна из стран, а страна-организатор чемпионата мира.
История показывает, что восстановление представительства в международном спортивном движении может затягиваться на десятилетия. С учетом приближающегося мирового первенства я бы вообще предложил президенту FIFA Джанни Инфантино ввести понятие чрезвычайного представителя от России в FIFA с правом совещательного голоса — это было бы логично.
Когда я слышу, что на постах президентов международных федераций и генеральных секретарей слишком мало российских специалистов, то спрашиваю: а сколько нам нужно? Есть федерации, где все решает не президент, а Конгресс, а значит, бороться нужно не за высший пост, а за голоса на конгрессе. То есть консолидироваться.
Когда я возглавлял Международную федерацию велоспорта, был анекдотичный случай. Выезжая на конгресс, я получил задание сделать русский язык в рамках международной федерации официальным. Понимал, что это абсолютная утопия, но тем не менее сделал: как только меня в очередной раз избрали, мы проголосовали за то, чтобы внести изменения в устав. И написали, что официальными языками федерации являются французский, немецкий, английский и родной язык президента.
Это я не к тому, что такой умный. Просто в те времена мы постоянно ломали голову, как развернуть международную ситуацию в пользу своей страны. Сейчас же никто вообще этим не озадачивается. Люди порой рассматривают любой пост, как личное завоевание. И главной задачей становится самосохранение на этом посту.
Когда беседа коснулась современных спортивных гонораров и всевозможных поощрений, я, помню, спросила собеседника: так ли хорошо, что в российском спорте крутится столько денег?
— Материально, считаю, давно наступило перенасыщение, — ответил Сысоев. — В том же футболе происходит полный разврат. Мы сидим и рассуждаем, почему игрок тратит на шампанское 250 тысяч евро. А для него эти деньги — как для заводского рабочего «пятерка».
— Считаете, ситуацию можно изменить?
— Считаю, да. Но нужна политическая воля. Собрать президентов клубов и сказать: ребята, закончили беспредел. Иначе всем будет плохо. Они же все за исключением двух-трех клубов существуют за счет бюджетных денег.
У меня вообще есть на это своя точка зрения, возможно утопическая: сделать игрокам оптимальные зарплаты, остальное — процент от сборов. Вы способны своей игрой собрать стотысячный стадион — нет вопросов. А если на трибуне сидят три человека, ну так и оплата должна быть соответственной. Беда нынешнего футбола, да и российского спорта в целом, заключается в том, что зарплаты никаким образом не связаны с результатом. Обнищание тренерской мысли тоже идет отсюда же. Получается, в поиске путей к результату никто не заинтересован?
Дело ведь не только в футболе, — продолжал Валерий Сергеевич. — Мне кажется, что на грани падения сейчас находится мировое олимпийское движение в целом. Нас продолжают убеждать в чистоте и святости олимпийского движения, рассказывают про патриотизм, про гордость за страну, если при этом и упоминаются деньги, то между делом. А на самом деле произошел величайший в истории олимпийского движения обман.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
