– Кто это?
– Я попал в корпорацию «Манфлекс»?
– Угу.
– Моя фамилия Даймонд. Мне нужно связаться с управляющим директором.
– Извините, исключено. Вы журналист?
– Нет.
– Мистер Флекснер недоступен.
– Когда, по-вашему, он будет доступен?
– Без комментариев.
– Я не знаю, за кого вы меня принимаете. Мне нужно просто поговорить с кем-нибудь из руководства. Есть кто-нибудь?
– Какие же вы настырные! – Голос в трубке прозвучал осуждающе. – Заявление будет сделано в должное время.
– О чем?
– Извините. Я слишком занята, чтобы продолжать разговор.
Даймонд догадался, что грубость женщины не была направлена против него. Ее рвали на части.
– Может мне кто-нибудь объяснить, – обратился он к сотрудникам за соседними столами, – почему фармацевтическая фирма «Манфлекс» находится в осаде журналистов?
Последовали пожимания плечами и качания головой, прежде чем один из них произнес:
– Колебание курса акций – вот что у них происходит. Сначала акции рухнули, затем взлетели.
Если в данный момент компания наверстывает потери, значит, кто-то наживает состояние. Если «Манфлекс» финансировала научные разработки матери Наоми, наверное, была причина похитить ее дочь в период, когда компания находилась в кризисе.
Даймонд снова попытался дозвониться, но линия оказалась занята.
В библиотеке ему хватало занятий. Он отправился в отдел с медицинской справочной литературой на английском языке и попытался разобраться в абракадабре, которую переписал с экрана компьютера. Все статьи доктора Масуда посвящались выводу из коматозного состояния, вызванного алкоголем или наркотиками. Любая кома так или иначе вызвана нарушением мозгового кровообращения. Но доктора Масуда интересовало коматозное состояние, спровоцированное отравлением мозга, а не травмой, повышением давления, инфекцией или падением уровня сахара в крови.
Полчаса напряженных изысканий не превратили Даймонда в специалиста по неврологии, но он чувствовал себя более подкованным для разговора с представителями «Манфлекса». Он опять набрал номер, но на сей раз ему никто не ответил. Вот тогда он покинул библиотеку и пошел ловить такси.
Здание корпорации «Манфлекс» на Западном Бродвее было одной из примет прежних времен. Высокое по всем меркам, оно казалось ниже, соседствуя с башнями-близнецами Всемирного торгового центра. Даймонд заметил, что вращающиеся двери закрыты, и их стерегут вооруженные охранники, никого не пуская внутрь. С этой стороны в холл попасть не удастся. На улицу вышли две девушки, по виду простые секретарши, и были атакованы журналистами с микрофонами. Они заученно ответили, что отказываются что-либо комментировать. Такая же сцена, подобно ритуалу, повторялась снова и снова.
Даймонд шагнул к одной из журналисток – женщине в свободном замшевом пальто и белых сапогах.
– Прошу прощения, вы не объясните, что здесь происходит? Ожидаете выхода знаменитости? – Он посмотрел на журналистку и в оправдание своей неосведомленности добавил: – Я из Англии.
Она сочувственно ответила:
– Это же здание корпорации «Манфлекс».
– Что-то известное?
– Фармацевтическая компания.
– Правда? Но почему такое внимание прессы?
Теперь она посмотрела на него, как на Рипа Ван Винкля[11].
– Рейтинг «Манфлекса» необыкновенно взлетел на бирже на фоне слухов об изобретении нового чудо-лекарства. Компания обещает выступить во вторник с сообщением, а пока вокруг новинки одни разговоры.
– «Манфлекс» – американская фирма?
Журналистка стала склоняться к мысли, что перед ней сумасшедший:
– Неужели ничего не слышали о Мэнни Флекснере? Он легенда фармацевтической промышленности. Предприимчивый тип. Теперь место председателя занял его сын.
– И каков он?
– Никто не знает. Он приступил к работе несколько недель назад и пока ничем не привлек к себе внимания.
– Если слух верен, это поможет ему встать на ноги.
– После прыжка его отца компания потеряла доверие.
– Прыжка отца?
– Выпрыгнул из окна двадцать первого этажа.
Даймонд посмотрел наверх.
– Он падал с другой стороны, – уточнила журналистка. – Там небольшая автостоянка для сотрудников.
Даймонд поблагодарил собеседницу и побрел по Бродвею, размышляя, что предпринять дальше. Он достаточно услышал о переменчивом счастье компании, чтобы копнуть глубже, но сомневался, что сумеет убедить лейтенанта Истланда помочь ему. И решил на данном этапе вести расследование собственными силами. Однако отнюдь не собирался прорываться силой через кордон охраны. Требовалась иная стратегия.
На пути попался магазин канцелярских товаров, и Даймонд зашел купить блокнот и конверт. Затем написал письмо Дэвиду Флекснеру, представившись английским детективом, ведущим расследование убийства и похищения ребенка. Ему незамедлительно требовалось переговорить с руководством компании о матери пропавшей девочки, докторе Юко Масуда, которая в начале восьмидесятых годов вела в Иокогамском университете финансируемые «Манфлексом» исследования. Он написал адрес и телефон своего отеля, а после подписи поставил слова: «детектив-суперинтендант». Письмо адресовал Флекснеру, определив его как «личное, чрезвычайно срочное». Затем вернулся к зданию компании и отдал конверт одному из охранников, пояснив, что жизненно важно, чтобы письмо немедленно оказалось в руках председателя. Его старое удостоверение личности полицейского снова сослужило ему службу – все охранники были сами из бывших копов.
Прежде чем вернуться в отель, Даймонд заглянул в банк и снял с карточки японца денег. Он только что прошел мимо гастронома и решил там что-нибудь купить поесть. А Стефани потом скажет, будто не ел на ланч ничего, кроме сэндвичей. Ведь она не представляет размеров американских сэндвичей, украшенных маринованными огурцами.
Неудивительно, что в номере его сморил послеобеденный сон. А разбудил телефон.
– Алло!
– Это суперинтендант… э-э-э… Даймонд?
Он сел в постели. Часы у кровати показывали 3:36.
– Да.
– Дэвид Флекснер. Вы хотели поговорить со мной по поводу одной японки?
– Верно.
– Боюсь, не могу вам многого сказать, и вы должны понимать, какой здесь сейчас завал.
– Понимаю, однако жизнь ребенка…
