– Крупнейшие, – повторил Артур.
– Что, простите?
– Продолжайте!
Предсказатель опустил голову, его нос завис в сантиметре от карт. Он вытащил одну и положил в середину. На ней были изображены крепость и молния, человечки застыли в неописуемых позах.
– Башня, – сообщил Артур.
– Прошу прощения?
– Это Башня?
Предсказатель кивнул.
– Башня. В сочетании с пятеркой мечей, перевернутой… И Луной… Это может означать, что…
– Но это вовсе не Башня! – крикнул Артур. – Не Башня!
– А что же это тогда? – поинтересовался предсказатель.
– Вы почти слепой, – сказал Артур. – Так ведь? Не только глухой, но и слепой.
Предсказатель уставился на стол и медленно отложил лупу.
Вопросительно взглянув на внучку, Артур указал на выход.
Мари кивнула.
– Прощайте! – крикнул Артур.
Предсказатель не ответил. Они вышли наружу.
– Но ты все равно заплатил, – сказала Мари.
– Он старался изо всех сил.
– Что все это значило? Башня, пятерка мечей, Луна – или это все-таки было Солнце? Что это означает?
– Лишь то, что он не мог их разглядеть.
– Но как же мое будущее?!
– Придумай его сама. Какое нравится.
Почему же на лице Артура читается такое облегчение, спрашивала себя Мари. Она была бы не прочь прокатиться по «Дороге призраков», но дедушка вдруг куда-то заторопился. Они пошли к парковке; Артур что-то тихо напевал. Все так же улыбаясь, он распахнул дверцу машины.
– У меня есть дом, – сообщил он, выезжая со стоянки. – Он стоит на берегу небольшого озера, и куда ни глянь, других домов не увидишь. В нем я могу работать целыми днями. Часто идет дождь. Я думал, на природе мне будет хорошо, но тогда я не знал, что на природе так часто льют дожди. Иногда я отправляюсь в путешествие, потом возвращаюсь. То, что я пишу, долгое время оценивалось выше среднего, потом перестало, а теперь я только и делаю, что читаю книги, написанные другими. И они так хороши, что я бы их написать не мог. Ты спрашивала, чем я занимаюсь, – да вот этим.
– И так ты провел все эти годы?
– Они пролетели незаметно.
– Куда мы сейчас направляемся?
Артур не ответил. Какое-то время они ехали молча, потом он притормозил и остановился.
Мари огляделась. Она здесь уже бывала, причем не так давно, с классом. Любые экскурсии навевали на нее скуку, но эта с большим отрывом лидировала в списке самых ужасных.
– Мы идем в музей?
– Да.
Она вздохнула.
Выйдя из машины, они поднялись по мраморным ступеням и пошли по длинному коридору.
– Мне скоро пора нужно будет идти, – сообщила она. – Дома уроки ждут.
– Много задают на дом?
Мари кивнула.
Была суббота, а на выходные им, к счастью, никогда ничего не задавали.
– Очень много, – сказала она.
«Так что, идем мы к Маттиасу или нет???» – написала Лена.
«Идем-идем, но попозже», – ответила она.
Картины тянулись одна за другой; на одних были только линии, на других – перемазанные краской плоскости, на каких-то еще можно было что-то распознать: пейзажи, здания, лица. Вихри, водовороты, потоки, взрывы цвета. Наверное, для того, кто подобным интересуется, все это представляло бы интерес, подумала она. Но явно не для нее.
– Мне правда пора домой.
Артур остановился у одного полотна.
– Взгляни.
Мари кивнула. Картина была в золотой раме, на ней было изображено море. С кораблем.
– Да нет, – повторил Артур. – Взгляни!
Море было синим, каким и должно быть море, оно раскинулось под безоблачным небом, на котором сияло огромное солнце. Вслед за кораблем летела стая чаек.
– Нет, – настаивал он. – По-настоящему взгляни!
Действительно, море было не таким уж и синим. На волнах пенились барашки, вода то темнела, то снова светлела. Да и у неба было множество оттенков. У линии горизонта оно, утопая в дымке, плавно переходило в море, а ближе к солнцу все расплывалось под толстым слоем белил. Если глядеть туда, то глаза начинали болеть. При этом это была всего лишь краска.
– Да, – подтвердил дедушка. – Именно так.
У корабля был длинный киль и пять труб, иллюминаторы блестели. На ветру трепетали гирлянды флажков, на палубах толпились люди, на корме возвышался на постаменте якорь. Впереди, в носовой части, стояло изваяние: громадные, искривленные часы, которые ей показывали на слайдах в школе, их нарисовал какой-то очень известный художник, только она не могла вспомнить, кто. Мари взглянула на крохотную этикетку на стене: «Переправа с дорогой скульптурой. Г. Ойленбёк, 1989».
Она подошла еще ближе, и все мгновенно растворилось. Не было больше ни человечков, ни флажков, ни якоря, ни косого циферблата – лишь несколько цветных точек на палубе корабля. В нескольких местах проглядывал холст, да и сам корабль был лишь средоточием штрихов и пятен. Куда же все подевалось?
Мари отступила на шаг назад, и все вновь сложилось в картину – корабль, иллюминаторы, люди, – хотя она только что своими глазами видела: их там не было. Она отошла еще на шаг, и теперь ей стало казаться, что картина пытается что-то ей сообщить – что-то, никак не связанное с изображенным на ней. Послание, скрытое в светлоте неба, в необъятности водной глади или в том, как корабль медленно уплывает вдаль.
– Фатум, – произнес Артур. – С большой буквы «Ф». Однако воля случая еще могущественней. Вдруг тебе достается судьба, которая вовсе не была тебе уготована. Чья-то случайная судьба. Все происходит стремительно. Но писать он умел. Помни об этом и никогда не забывай. Как он умел писать!
– Кто – он?
– Ивейн.
– Но ведь это не его картина.
Артур внимательно посмотрел на нее. Мари ждала, что дед скажет еще что-то, но он молчал.
– Можно, мы теперь пойдем домой? – спросила она.
– Да, – ответил он. – Вот теперь я отвезу тебя обратно.
3
Когда Мари и Маттиас подошли к дому причта, то вновь застали Эрика и Мартина в разгар ссоры. Ничего необычного в этом не было. Скорее, так бывало почти каждый раз.
– Какое счастье, что я съезжаю! – кричал Эрик.
– Я тебя не задерживаю. Мне тут фанатики не нужны. Как только можно предполагать…
– Что Бог творит чудеса?
– Бог не творит чудес! Стоит только задуматься, и не сможешь ответить на вопрос, почему в большинстве случаев никаких чудес не случается. Если он спас тебя, то почему не спас остальных? Ты что, важнее?
