Ей понравилось. Она не разочаровалась. И разве можно жалеть о том, что летала?
Но понравилось ей не то, что должно понравиться, и не разочаровало не то, что должно не разочаровать. Всё у неё не так, как у людей, у простых людей. У неё по-другому. Но она уже привыкла.
Понравилось не бояться, ощущать, как впиваются в бока, но крепко держат ремни уздечки парашюта. Не разочаровала высота и красота. Понравилось, как ведут себя парни-инструкторы – от них надёжностью веяло, нормальным, произнесённым и сдержанным мужским словом: пообещали, что всё будет хорошо, что в обиду не дадут ни морю, ни небу – и не дали, не обидели. Боже! Сколько же я теперь буду улавливать в мужчинах любые проблески надёжности?
Больше всего впечатлило Алевтину собственное ма-а-ленькое бесстрашие. Она от себя этого не ожидала. Всегда осторожной слыла, почти трусихой. А тут – птицам равновысокая! Наперегонки с ними, с птицами, летавшая! К солнцу на десятки метров ближе! И без защитного панциря, почти нагая, в одном купальнике. То жарко, то холодно от этого, и – мысли всякие, мысли, мысли…
И не жалела она, конечно, не о потраченных гривнях. О деньгах Алевтина вообще никогда не жалела. Она умела их зарабатывать и умела тратить. У неё в семье все это умели. И жалко было тех, кто жилился, жлобился, жмотился. У них, по многолетним наблюдениям, денег всё равно особо не прибавлялось, зато упускали они в жизни много интересного, и многое хорошее их к себе не подпускало.
Она была довольна. Одна, в чужом городе, далеко от дома и друзей, рискнула полетать. И сразу чуть-чуть себя зауважала. Хоть и безопасный аттракцион, но всё же – вон как другие от страха визжат!
Правда, Алевтина всегда себя уважала. И было за что. Даже в этой дикой ситуации её поведение достойно уважения. Да, её предали. Окутали ложью, заманили очень хорошими словами – и предали. Но не бросили. Просто не успели. Зато успела она. Её предали, а она бросила.
Сорвала, сцарапала с себя паутину, что слишком давно превратилась в прочные нити и залегла глубоко под кожей; вытряхнула из головы всю и всякую бредь, освободившись от многолетнего дурмана, знакомясь с новой собой – чистой, ясной, спокойной, без единой мысли о нём и о себе рядом с ним. А глубокие длинные траншеи, из которых Аля вырвала искусственные нити – все до единой! – остались не видны окружающим. Но скоро и они затянутся, заживут, и на ровную, бесшрамную поверхность лягут настоящие чувства. А пока они – траншеи эти – незаметны. Так же, как обмороки, взгляд стрекозы и попытки моря поглотить.
Ничто не заметно.
Искусство быть женщиной. Настоящей женщиной. Алевтина не зря его осваивала. Как будто готовилась. И к испытаниям тоже, не только к женскому счастью. Ничто не заметно чужому враждебному миру, миру вне настоящей женщины, вне её души, ума и тела. А то, как ей плохо – было, есть и ещё какое-то время будет – не должно быть видно стороннему глазу. Недопустимо, чтобы внешний мир заметил её боль.
Но, может, лучше было выплеснуться? Скандал устроить, истерику, глаза его бесстыжие кинуться выцарапывать, наорать кучу гадостей, шантажировать, пойти топиться, в конце концов? Для организма лучше, конечно. Да и герой местный, видать, к таким проявлениям женской натуры привык. Но Алевтина – нет. И привыкать не собирается. И спускаться вниз ей нет резона – там грязь, там тьма, там плохо дышится. Как там живут? Хотя червячки и под землёй комфортно себя чувствуют. Каждому – своё.
Парашют напомнил Алевтине затяжной спуск на лыжах, только зимой одежда от ветра защищает, но адреналина на спуске, пожалуй, не меньше. Хотя от полёта Аля ожидала большего. Она хотела избавления. Но новое добавилось, а старое никуда не делось. Всё так же проросло сквозь тело и душу, и застыло кристаллом, сроднившись уже. Будто хочет затаиться и остаться внутри навсегда, но при этом перестать мешать жить.
Хорошо, что она решилась на парашют. Лёша бы ей не позволил. Он вообще чересчур опекал Алю. Хуже папы. С папой хоть на лыжах можно было покататься и машину научиться водить. Алевтине казалось, что если бы у неё не было водительских прав до встречи с мужем, он бы ей не разрешил сесть за руль. А так, когда они с Лёшей познакомились, и права и руль у неё были – не отнимешь.
Возбуждённая приключением, чуть не подпрыгивая на ходу, Аля быстро дошла до дома.
Хозяйка сидела в кухне и курила.
– Алевтин! Садись со мной! Вино будешь? Я уже полбутылки выпила.
– Нет, спасибо, Тань. А чего ты такая ошарашенная?
– Да представляешь! Любовник смс-ку прислал. Вот смотри, – женщина зацокала кнопочками, – смотри: «Я тебя хочу». Представляешь?!
– Угу. Только не пойму, у тебя по этому поводу праздник или траур?
– Да ты что, траур! Это ж так романтично! Вот сижу и перечитываю.
– И наизусть заучиваю.
– Что?
– Так, ничего.
Алевтина тоже перечитывала, пока не выучила наизусть:
«Спокойной ночи, добрых снов, а море поцелуев тебя ждёт здесь. Мур».
«Ложусь спать, хочу, чтобы ты мне приснилась (на самом деле я хочу не этого – но приходится довольствоваться тем, что есть). Твой Мур».
– Да, Тань. Очень романтично. Налей-ка мне бокальчик. Послезавтра с меня тортик и шампанское. Точнее, с нас. Ко мне муж приезжает, мы ночь у тебя переночуем, хорошо?
– Да без проблем! А ты ж говорила, что у вас не получается в этом году вместе отдыхать.
– Теперь получается. Продолжим вместе.
– Вот хорошо! То-то ты сияешь уже два дня, да?
– А то!
Да. Есть ещё одно дело. Чуть не забыла. А его нужно делать каждый день, иначе эффекта не будет. Каждый день – как зубы чистить или душ принимать. Только это физическое очищение. А ведь есть и душевное, о котором обычно забывают или не придают особого значения. Думают, что незаметно. Если человек не бегает голым по улицам, не кидается на людей или под машины, значит, у него всё в порядке, и ничего его не терзает. Вот зубы не почистить – это да, а что внутри не так – ну, кого это волнует? А душевные омовения также нужны. Ежедневно. И они важнее физических. Когда человек это поймёт, он станет намного счастливее.
Итак, Алевтина собиралась воспользоваться изобретением древних индусов, ведь сегодня такой счастливый день! И нужно закрепить все замечательные впечатления.
Я заслуживаю счастье и принимаю его сейчас. Я счастлива!
Я – совершенное выражение жизни! Я – полёт!
Гармония царит во мне и вокруг меня.
Меня защищает священная любовь. Я всегда в безопасности.
Я прощаю всех и отпускаю.
У меня спокойное отношение к мелочам жизни. Я равнодушна к пустякам.
Он – пустяк, и он покинул мою жизнь навсегда.
Любовь расслабляет и избавляет от всего, что не похоже на неё.
