— И как вас лечат? — осведомилась Зазар у одного из них.
— Холодными компрессами из снега, — ответил ей солдат. — А потом, когда мы немного оттаиваем, — теплыми компрессами.
— Хорошо. Очень хорошо.
— По большей части отмораживаем себе уши и носы, если не замечаем, как слетел капюшон. А по рой достается пальцам на руках и ногах. В такую погоду для этого много времени не нужно, как понимаете.
— Да, — согласилась знахарка, кивая. — Конечно понимаю.
Потом она повернулась к Ясенке:
— Покажи мне остальных. Они перешли в отделенное занавеской помещение. Здесь обученные Ясенкой женщины как раз закончили менять постельное белье и теперь переодевали больных в чистую одежду. Прачки еще не приходили за грязным бельем для стирки.
— Как вы, Гиннел? — осведомилась Зазар, придвигая табурет к его кровати.
— Я очень рад видеть вас, госпожа Зазар! — воскликнул Гиннел и немедленно закашлялся. — Простите меня. Стоит мне заговорить погромче, как случается такое.
Он вытер губы лоскутом льняной ткани, взяв его из стопки таких же заготовленных платочков, чистых и аккуратно сложенных.
— При кашле у вас что-нибудь отходит? — спросила Зазар.
— Очень редко, хотя ощущение такое, что должно было бы. Я совершенно измучился.
Зазар открыла свой мешочек, выбрала там небольшой пакет и высыпала его содержимое в чашку, которая всегда стояла у кровати Гиннела. Налив в чашку воды, она перемешала смесь и подала ее нордорнцу.
— Держите, — сказала она. — Выпейте все до дна, каким бы противным вам ни показался вкус.
Гиннел послушно поднес чашку к губам и проглотил питье. После этого вернул чашку Зазар и улыбнулся:
— Не так противно, как я ожидал. И тяжесть в груди как будто сразу уменьшилась.
— Отлично, — отозвалась Зазар. — Для того оно и предназначено. Имейте в виду — это не лекарство, но раз оно облегчает симптомы, то не повредит вам.
— Я принимаю его с благодарностью, великая знахарка.
— Если снова захочется покашлять, не сдерживайтесь. Вам будет полезно выкашлять то, что вас мучает.
— Так и сделаю.
С этими словами Гиннел откинулся на подушку, натянул одеяло повыше и погрузился в дремоту.
— Я еще ни разу не видела, чтобы он так сделал. Я имею в виду — натянул на себя одеяло, — прошептала Ясенка, боясь не потревожить сна Гиннела. — Он все время жаловался, что ему слишком жарко.
— Да-да, — рассеянно отозвалась Зазар. Она очень осторожно взяла спящего за запястье и сосчитала его пульс. А потом пощупала ему лоб, понюхала дыхание и оттянула вниз веко. Закончив осмотр, она знаком велела Ясенке следовать за ней и вышла из-за занавеса.
— Говоришь, он жаловался на то, что ему слишком жарко? — спросила она.
— Да. И остальные тоже. Мы едва успеваем подносить им холодную воду и пузыри со льдом, чтобы класть на грудь. Они говорят, что у них внутри все горит.
— Гм-м… — Знахарка рассеянно постучала ногтем указательного пальца по зубам и задумалась. — Жара у него нет. Я бы ощутила его по коже, почуяла в дыхании. Но что-то было — что-то еще…
В эту минуту три прачки пришли за грязным бельем, принеся взамен свежевыстиранное. Войдя в палатку, они принесли с собой уже привычный запах серы.
Зазар резко вытянула руку и поймала за плечо одну из прачек.
— Эй ты, стой! — повелительно сказала она.
— Я ничего дурного не сделала! — воскликнула женщина. На ее лице отразился страх, а глаза широко открылись. — Я не воровка, я в жизни чужого не брала!
— Тебя никто ни в чем не обвиняет. — Зазар подалась вперед и, глубоко втянув воздух носом, принюхалась к стопке белья. — Где вы стираете?
Женщина чуть заметно расслабилась.
— В горячих ключах, госпожа.
— И вода там так пахнет?
— Да. Порой жуткая стоит вонища, но к ней привыкаешь. — Женщина вдруг рассмеялась. — А вы думали, мы греем воду на кострах? Не угнались бы за спросом, если вы меня понимаете!
Ясенка озадаченно нахмурилась. Одна маленькая загадка получила ответ, но возникла новая.
— А я не слышала ни о каких горячих ключах, — заметила она. — Где это?
— Да возлюбит вас сила, госпожа, — чуть к востоку и за поворотом. Кое-кто из нас умеет править, так что мы берем собачью упряжку и едем туда и обратно на санях. Когда работниц набирается много, справляемся легко. Лучше, чем дома, в Ренделе, где приходится наскребать деньги на жизнь и при этом еще все время поддерживать огонь под чанами.
— Положи чистое белье на место и собери грязное. А потом покажешь мне эти ключи, — приказала Зазар. Она повернулась к Ясенке. — Я хочу кое-что попробовать. Видишь ли, с тех пор как на севере началось шевеление, нас все время донимали снегопады и холода.
— Это верно, если не принимать в расчет огненные горы.
Зазар нетерпеливо поморщилась.
— Это просто Великое Зло создает глубинные возмущения, из-за которых земля трескается. Вполне естественные вещи, если так можно сказать о таком нарушении природных явлений. Нет, снег и холод — это его порождения и движутся впереди него, словно армия глашатаев.
— Значит, — медленно проговорила Ясенка, — люди, пострадавшие от драконьего дыхания, не горят, а…
— … Мерзнут! — закончила за нее Зазар. — Иди, дай я тебе покажу. Здесь есть горячая вода?
— Да, у нас всегда кипит вода на всякий случай.
— Где она? Пойдем!
Ясенка недоуменно провела Зазар в дальний конец палатки, где держали жалкий запас оставшихся лекарств. На жаровне стоял небольшой котелок, а поблизости — большой чан, из которого можно было доливать свежую воду.
— Закрой глаза! — приказала Зазар. Ясенка подчинилась. Она ощутила сквозняк, словно на мгновение открылась входная занавеска, а потом услышала негромкий плеск.
— Протяни мне руку.
Ясенка послушно протянула руку, ощутила прикосновение сильных морщинистых пальцев Зазар, а потом ее рука оказалась в жгучей жидкости. Она вскрикнула и попыталась высвободиться из неумолимой хватки, но не смогла. Невольно ее глаза распахнулись.
— Зачем вы меня ошпарили, хранительница? — запротестовала она. — Я ничего не сделала…
— Посмотри, Ясенка. — Зазар выпустила ее руку и дала ей кусок ткани, чтобы вытереться. — Вода не горячая. Она почти ледяная. Видишь — в ней плавают кусочки льда.
Ясенка растирала руку, пытаясь понять, что произошло.
— Все дело в том, как твой ум воспринимает случившееся. Ты ожидала горячую воду — и твой разум сказал тебе, что ты обожглась. Но теперь-то ты понимаешь, что это не так.
