– Эбби…
– Да?
Он не мог вот так просто взять и уйти.
– Я откажусь от работы и останусь.
– Откажешься? – Она отрицательно покачала головой. – Со мной все хорошо, Джейк. Никто не убедит меня, что мама пыталась покончить жизнь самоубийством.
Они молча выпили кофе на кухне, потом Джейк поднялся.
– Мне завтра рано выезжать, соберу-ка я свое барахло. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я остался.
– Я немного порисую. – Она соскользнула со стула. Ей требовалось ее творческое одиночество – только оно было в ее жизни постоянным.
– Сейчас?
– Да, сейчас. – Она говорила тихо, хрипло.
– Эбби, я завтра уезжаю. Разве ты не можешь отдать мне сегодняшний вечер? – Джейк не мог понять, как она может предпочесть ему свою работу. – Или я для тебя ничего не значу?
Она долго на него смотрела, потом повернулась в сторону студии.
– Да, значишь. Но сейчас мне нужно что-то понадежнее.
Он схватил ее за плечо и повернул к себе. Глаза его пылали гневом и стали от этого серыми.
– Ты хочешь сказать, тебе нужно спрятаться?
– Нет. – Она немного подумала и добавила: – Возможно. Я запуталась, Джейк. Все, что произошло, мне непонятно.
– Тогда поделись, не держи это в себе.
– Не поможет. – Она высвободилась из его рук.
– Поможет. – Он пальцем коснулся ее щеки. – Черт, если бы я сегодня так мучился, ты бы из кожи вон вылезла, чтобы мне помочь.
Эбби невольно улыбнулась, обняла Джейка и внезапно осознала, как мало у них осталось времени.
Джейк уехал, когда Эбби еще спала. Он не был уверен, что сможет оставить ее, если она откроет глаза и улыбнется своей особой улыбкой или шепнет его имя.
Вспоминая о ней, Джейк улыбнулся. Он даже бессознательно замедлил ход, борясь с желанием вернуться. Но так или иначе он приехал в гавань.
Тодд поднял руку, показывая, что заметил его, и пальцем показал на офис. Остальные уже прибыли.
– Лучше позвони попозже, Эбби, – предложила Калли, – Ребекка еще спит.
– Она спокойно провела ночь?
– Я так думаю, лапочка. Судя по записям, ей дополнительно ничего не давали.
– И на том спасибо. – Эбби закусила нижнюю губу. – А ночная медсестра тебе ничего не говорила?
– Только… – Калли поколебалась, потом передумала. – Не о чем беспокоиться, позвони мне днем, Эбби. Я тогда больше буду знать.
– Обязательно. Спасибо, Калли. Калли с облегчением положила трубку.
Она едва не проболталась, что Ребекке накануне дали такое количество успокоительного, что, по словам ночной сестры, будет чудом, если она придет в себя в ближайшие двое суток.
Обычно такая собранная, Эбби на этот раз никак не могла сосредоточиться. Ее мысли постоянно возвращались к прошедшей ночи. Она вспоминала мускулистое тело Джейка, его ласки. Виновато взглянув на холст, стоящий перед ней на подрамнике, она вымыла кисти, вышла из дома и машинально спустилась по тропинке на пляж, хотя жара со вчерашнего дня еще усилилась. Действительно ли Ребекка пыталась покончить жизнь самоубийством? Нет! Она попыталась представить себе, каким адом был каждый день для Ребекки за последние два года. И в миллионный раз пожалела, что ее не было в Англии, когда с матерью случился нервный срыв.
Она четко помнила, что сказал ей тогда Недуэлл.
– Абигейл, дорогая, ты же знаешь, я бы никогда не положил ее в психиатрическую лечебницу, если бы у меня был выбор. – Он выглядел потрясенным, уставшим, непрерывно приглаживал свои седые виски. – Пойми, я не мог справиться. Она бродила по дому круглыми сутками в ночной рубашке и несла какую-то чушь. – И он доверительно добавил: – Я врачам не говорил, но она бросилась на меня с ножом. – Он даже побледнел. – У нее были дикие глаза, Эбби, сумасшедшие. Я ее не узнавал. Должен признаться, я испугался за ее жизнь, да и за свою собственную, – добавил он.
Получалось, что он мучился с Ребеккой целый месяц, пока не согласился с советом своего приятеля, доктора Раддли. Недуэлл едва не сошел с ума, когда Ребекка приняла слишком большое количество транквилизаторов вместе со спиртными. Вот тогда он и положил ее в клинику.
Эбби испытывала острое чувство вины. Если бы она не была в Америке вместе с Линн… Если бы находилась ближе к дому, она могла бы помочь матери. Раньше обратила бы внимание на опасные признаки, не позволила бы ей уйти в тот ад, в котором сейчас находится. Внезапно она почувствовала чье-то присутствие и резко обернулась.
– Привет, отец. – Она невольно рассмеялась: брюки отца были закатаны, а туфли с засунутыми туда носками он нес в руке. – Я тебя не ждала.
– Проезжал мимо, решил, что надо поговорить о Ребекке.
Он пошел рядом с ней, Эбби – в полосе прибоя, Недуэлл – по более сухому месту.
– Я сегодня звонила Калли, мама вроде прилично спала. – Она хотела добавить, что собирается позвонить попозже, но Недуэлл внезапно заорал:
– Прилично? Что приличного в том, что ее напичкали лекарствами до такой степени, что она дня от ночи отличить не может? Что приличного в том, что твоя мать пыталась себя убить? Как ты вообще представляешь себе мою жизнь последние два года? Никакого улучшения, два года, черт побери! – Его злость была явно иррациональной, как будто и он может вот-вот сойти с ума.
– Все же есть надежда, – возразила Эбби. – Два дня назад она улыбалась, разговаривала.
– И что же она сказала?
– Всего несколько слов.
– Ха! Очередная бессмыслица!
Гнев Недуэлла пугал ее, но она не отступила.
– Мама поправится, обязательно.
Он несколько мгновений сердито смотрел на нее, потом взял себя в руки.
– Извини, Абигейл. Меня иногда заносит. – Он спросил уже более мягко: – Когда Ребекка говорила, ты что-нибудь поняла?
– Да, но это было странно. – Эбби попыталась вспомнить. – Я пообещала приехать на следующий день, она обрадовалась, потом нахмурилась, нет, испугалась и сказала: «Не говори ему».
Он потер подбородок.
– Не говори кому? – Он помолчал. – А еще что-нибудь сказала?
– Нет. Скажи, мы можем еще что-нибудь для нее сделать?
– Я больше ничего не могу сделать. У меня нет ни времени, ни денег.
– Но мама вполне обеспеченная женщина, – нахмурилась Эбби. – Куда же все делось?
Недуэлл замер, потом повернулся лицом к берегу.
– Гордость вынуждает меня платить за ее лечение из моих собственных средств.
Эбби присела рядом с Недуэллом на камень.
– Маме не понравилось бы, что ты так расстраиваешься. Когда она поправится, она будет тебе благодарна за все, что ты сделал.
