— Я не хочу есть, — сказала Бенни.
— А я хочу. Ты забыла, что весь мой ленч остался в «Поющем чайнике»?
Ева достала бутылку хереса, лежавшую в пакете из-под корнфлекса.
— Так мы прячем его от мальчишек, — объяснила она.
— Я не буду.
— Это лекарство, — ответила Ева. Она наполнила два больших бокала и поставила на стол тарелки с едой. — Теперь рассказывай с самого начала и не торопясь. Начни с того, как вы сидели на твоей куртке у канала. Но не говори мне, что он любит тебя, иначе я встану, сброшу все на пол и заставлю тебя убирать.
— Ева, пожалуйста… Я понимаю, что ты хочешь мне помочь.
— Да, хочу, — сказала Ева. Еще никогда ее лицо не было таким мрачным. Ни во время долгой войны с Уэстуордами, ни во время битвы с матерью Клер, ни на больничной койке лицо Евы Мэлоун не было таким жестким и непримиримым.
Они говорили до самых сумерек. Услышав, что пришла Кит, Бенни обвела взглядом неприбранную кухню и наполовину пустую бутылку хереса.
— Не волнуйся, — мягко сказала Ева. — Она все поймет. Я введу ее в курс дела.
— Мне пора на автобус.
— Ты останешься здесь. Позвони матери. Да, Бенни, еще одно… Она спросит, встречаешься ли ты с Джеком. Скажи ей, что нет. Подготовь ее к тому, что между тобой и Джеком все кончено.
— Нет, не кончено. Он не хочет, чтобы все было кончено. Он сказал, что мы должны поговорить.
Кит подошла к двери и с удивлением осмотрела кухню. Но Ева не дала ей открыть рот.
— У Бенни небольшой шок. Лучший способ справиться с ним — это еда. Мы съели половину завтрашнего завтрака, но позже я схожу в магазин на углу и все возмещу.
Долгих объяснений Кит не требовалось.
— Ладно, я отнесу наверх покупки. Увидимся через полчаса, когда придет пора готовить ужин. Конечно, если будет из чего.
Она подбодрила их кивком и исчезла.
Аннабел Хоган сказала, что не возражает. Она задержалась в магазине. Значит, ужин можно не готовить. Они с Патси купят что-нибудь у Марио. Бенни с горечью думала о вечерах, когда она бросала Джека в Дублине на произвол судьбы и как угорелая неслась домой, чтобы составить компанию матери. Теперь она может торчать в Дублине сколько угодно, но уже слишком поздно.
— Ты куда-то идешь с Джеком? — спросила мать.
Бенни помнила предупреждение Евы, но не смогла заставить себя сделать это. Не смогла сказать матери, что все кончено. Если бы она так сказала, это было бы признанием факта.
— Не сегодня, — жизнерадостно ответила она. — Сегодня мы идем с Евой в кино.
Бенни лежала в постели Евы и прикладывала к глазам холодные примочки. Тем временем Ева внизу накрывала на стол. Шторы были задернуты. Снизу доносился стук тарелок и звяканье столовых приборов. На минутку зашла Кит и принесла ей чашку чая. Она не пыталась развеселить Бенни или посочувствовать ей. Теперь Бенни понимала, почему с ней было так легко ладить.
Она боялась ушатов соболезнования, которые выльет на нее мать, бесконечных разговоров, беспочвенных предположений и дурацких советов. «Может быть, если бы ты носила более светлое или более темное… Если бы ты пришла к нему в дом и поговорила с его матерью… Мужчинам нравятся девушки, которые похожи на их матерей…»
Она не могла сказать матери, что Нэн беременна. Это как-то унизило бы их всех.
И заставило бы посмотреть на случившееся другими глазами.
Ева и Бенни гуляли. Казалось, они шли пешком несколько часов и преодолели множество миль.
Иногда они спорили, иногда Бенни останавливалась, чтобы выплакаться. Она говорила, что Ева не была бы такой жестокой, если бы видела лицо Джека. Ева только молчала и поджимала губы. Когда Бирма-роуд осталась позади и они оказались в парке Киллини, Бенни сказала, что это ее вина. Она не понимала, до какой степени мужчины нуждаются в физической любви. Это биология. А когда они сели у обелиска и начали смотреть на бухту, Бенни сказала, что Джек Фоли — самый нечестный человек на свете. Зачем он сказал, что любил ее, если на самом деле этого не было?
— Затем, что он действительно любил тебя. Или думал, что любил, — ответила Ева. — Проклятие, в том-то и беда.
Еву обрадовало, что Бенни увидела во всей этой истории луч надежды и искренности. Она думала, что Ева настроена против Джека.
— Не против, — мягко ответила Ева. — Просто ты не должна думать, что можешь его вернуть.
— Но он все еще любит меня…
— Он любит твой образ и очень не хочет причинять тебе боль. Это совсем другое.
Ева положила маленькую ладонь на руку Бенни. Ей хотелось найти более подходящие слова. Более мягкие. Но она знала, что подруга не должна тешить себя несбыточными надеждами. О каких надеждах может идти речь, если в это время Джек объясняет ситуацию своим ошарашенным родителям в Доннибруке, а Нэн делает то же самое на Мейпл-Гарденс?
— Почему я сама не переспала с ним? Тогда сегодня вечером мы бы объясняли эту ситуацию в Нокглене.
Когда стемнело и они вернулись в Дунлаогхейр, Ева сказала, что Бенни нужно принять ванну.
— Я еще не хочу ложиться спать.
— Кто говорит о сне? Мы едем в город.
Бенни посмотрела на Еву как на сумасшедшую. В город? Они потратили на разговоры несколько часов. Неужели Ева так и не поняла, что чувствует ее подруга?
— Я никого не хочу видеть. Не хочу, чтобы мне мотали душу.
Ева ответила, что цель не в этом. Им нужно посетить множество мест и встретиться со множеством людей. Они должны рассказать о Джеке и Нэн раньше, чем это станет сплетней, и задолго до того, как в газетах появится объявление о помолвке. Ева сказала, что ничего другого они сделать не могут. Люди должны видеть, что Бенни не пала духом. Иначе ей придется выслушивать соболезнования до конца жизни. Она же не хочет, чтобы на ней поставили клеймо неудачницы? Нельзя допустить, чтобы кто-то сообщил Бенни эту новость. Наоборот, Бенни сама должна рассказать о ней.
— Чушь, — ответила Бенни. — Даже если бы я нашла в себе силы, меня видно насквозь. Все поймут, что я расстроена.
— Но зато никто не подумает, что тебя оставили в дурах! — Глаза Евы горели. — В пользу Джека можно сказать только одно: ты была первой, к кому он обратился. К тебе, а не к кому-то из своих дружков, у которых мог попросить совета. Не к родителям, не к своему исповеднику, а именно к тебе. Ты должна этим воспользоваться.
— Мне это не нравится… Может быть, родители ему не разрешат.
— Разрешат. Когда родители Нэн пустят в ход тяжелую артиллерию, а священники заговорят о моральной ответственности. Кроме того, ему уже двадцать. Через несколько месяцев Джек станет совершеннолетним, и тогда согласие родителей ему не понадобится.
