— Это ясно, — неожиданно встрял в разговор начальник Службы безопасности, невысокий крепыш с бычьей шеей и, как и большинство его подчиненных, с опухшим от побоев лицом. Все происходившее ему очень не нравилось, потому что какой-то русский делал, в сущности, его работу. — Вы, мистер Супермен, всем раздали задания, а сами чем думаете заняться?
— Я собираюсь вернуться на платформу и, когда наше судно отойдет, продолжить зачистку боевиков, — ответил без задержки Денис.
— В одиночку? — На побитом лице секьюрити появилось некое подобие саркастической улыбки.
— Воевать всегда легче, когда отвечаешь только за себя и не надо никому утирать сопли.
Подобная реплика могла перерасти в хороший скандал, но тут капитан вновь взял руководство на себя, сообщив, что военный совет подошел к концу, и всем следует заниматься конкретными делами…
— Я думала, что вы уже никогда не вернетесь, — с отчаянием в голосе прошептала Джоан, когда раздался условный стук в дверь ее каюты.
— Война — дело долгое и хлопотное, — фило софски заметил разведчик и посмотрел в дальний угол, где в кресле скрючился Горобец. — Ну как мои подопечный, не приставал?
Майлз прыснула в кулачок и совершенно серьезным тоном произнесла: — Нет, по-моему, он в глубоком ступоре.
— В ступоре? Это хорошо, глупостей не наделает. Джоан, можно вас попросить?
— Все, что угодно, Дэн. — Это было сказано с придыханием, причем далеко не маленькая грудь женщины так чувствительно вздыбилась, что славный офицер морской пехоты едва не забыл о своем первом желании.
— Мы сейчас вернемся на платформу, а вас я хотел бы попросить до моего возвращения присмотреть за моим патроном, академиком Никифоровым.
— О чем речь, беби, — с усмешкой проговорила менеджер и, продемонстрировав длинноствольный «стечкин», добавила: — Только у меня тоже есть просьба.
— Любое желание…
— Весь твой вид меня возбуждает, Денни. В крови и грязи ты похож на древнего воина Аттилу, Ричарда Львиное Сердце или даже кровожадного пирата Моргана. Можно дружеский поцелуй на удачу? — томно произнесла экзальтированная американка.
— Конечно, — оскалился морпех.
Джоан тщательно оттерла тончайшим носовым платком от пыли его щеку и слегка коснулась ее губами, при этом шепнув на ухо:
— Это аванс.
На Дениса накатила горячая волна возбуждения, но неимоверным усилием воли он взял себя в руки и нарочито грубо окликнул своего пленника, с безучастным видом сидевшего в кресле:
— Эй, толстый, подъем, с вещами на выход.
Горобец, как зомби, поднялся и с невидящими глазами прошел к двери. Он первым вышел в коридор и, почувствовав, как между лопатками привычно уткнулся ствол пистолета, поспешно заговорил громким шепотом: — Ты меня ненавидишь за то, что я украинец? И поэтому хочешь убить?
— Дурак, — уставшим голосом, а потому почти доброжелательно обронил Денис, — у меня у самого мать украинка, и я каждое лето проводил у бабки в деревне под Очаковом. А тебя, сука, я ненавижу за то, что ты падла и террорист, и всех вас нужно уничтожать, как тифозных вшей.
Новость о том, что захвативший его в плен москаль наполовину украинец, неожиданно вселила в Богдана Горобца надежду на спасение.
— Я не террорист, брат. Черт попутал. Предложили бешеные гроши, двести тысяч. Ну сам подумай, кто от таких деньжищ откажется. А у меня жена, двое детей. Не убивай, а я с тобой поделюсь. Ну, хочешь, все бери. Только бы домой вернуться.
Давыдов молчал, и полковник ощутил, как к нему возвращается былая уверенность. Он даже не жалел, что этому проклятому москалю придется отдать двести тысяч. «Ерунда, не последние, а жизнь одна», — лихорадочно размышлял Горобец.
Они прошли освещенный участок палубы и вы шли на трап, который неприятно заскрипел под их тяжестью.
— Ну так как, брат? — спросил Богдан, даже не подозревая, что его участь уже решена. Следующий за ним молча разведчик вытащил из чехла один из своих ножей. Горобец так до конца и не осознал, что убит. Короткий взмах, и нож по самую полированную рукоятку погрузился в широкую спину наемника. В следующее мгновение сильные руки подхватили обмякшее тело и, перекинув через перила трапа, сбросили вниз, в черную бездну ночного океана.
Денис Давыдов не получал удовольствия от убийства. Он просто еще с войны запомнил, что каждый мертвый террорист — это десятки, а то и сотни спасенных мирных жителей…
Наступившее утро не было солнечным, как в предыдущие дни. Небо затянули низко висящие седые облака. Природа как будто предчувствовала надвигающуюся беду.
— Такая облачность не помешает старту? — озабоченно спросил у Триша Джон Кипер.
— После обеда прояснится. Я смотрел сводку погоды, — вяло ответил Майкл. Его нервы были натянуты, как струны растяжки. Этой ночью ему удалось заснуть лишь на полтора часа, и теперь он был готов взорваться по любому, самому незначительному поводу. И сдерживал себя лишь благодаря силе воли.
— Да, кстати, а где наш друг Горобец? — вдруг вспомнил о вислоусом Богдане Кипер. Предчувствие близкой развязки его также заводило, авантюристическая натура бывшего шпиона жаждала скорейшего избавления от этого ярма, хотелось, как змее, поскорее сменить кожу, чтобы вскоре вновь окунуться в очередную новую авантюру.
— Наверное, пошел к своим «гайдамакам», их у него немного осталось.
— Когда ты думаешь с ним поговорить по поводу участия в «дележе гонорара» его подчиненных? Вдвоем эту ораву нам не осилить, — не унимался бывший шпион.
— Поговорю, как только увижу. — Скрывая свое раздражение, Триш отвернулся. Какое-то неприятное чувство сдавливало его сердце, наводя на дурные мысли. Майкл опять подумал о приближении старости. Но его ничего не могло успокоить, час от часу предчувствия только усиливались.
Неожиданно раздался глухой скрежет, палуба под ногами англичан затряслась, как в лихорадке.
— Черт возьми, что случилось? — Триш сорвался на крик. Обернувшись в поисках ответа, он вопросительно уставился на Кипера, но лицо Джона выражало неподдельное удивление, а взгляд был прикован к громаде командного судна.
«Геркулес», как гигантский буйвол, привязанный к стойлу, вдруг сдвинулся с места. Швартовочные тросы натянулись.
— Какого дьявола? — заорал во всю мощь своих легких Майкл, взмахом руки указывая четырем моджахедам на судно.
Бывалые воины с оружием на изготовку бросились к трапу, на ходу снимая автоматы с предохранителей.
«Геркулес», натужно пыхтя, еще немного продвинулся вперед. Носовые тросы, толщиной в человеческую руку, лопнули, как швейные нитки. Стальная спица моста, выгнувшись, с громким хлопком лопнула, разлетевшись на несколько частей, которые взвились вверх и через мгновение под тяжестью собственного веса полетели в пучину.
