— Акустики! — командую я. — Включить гидролокатор. Обследовать горизонт на малой шкале!
А лодка неспешно приближалась к непонятной цели на инерции хода и наконец остановилась…
— Шумов нет. Цель неподвижна!
— Классифицировать цель! — приказываю я.
Тон эхо глухой, как от деревянной бочки, дистанция один кабельтов. Шумов нет.
Я спустился в рубку акустиков. Действительно! Что за цель? Если это мини-лодка со стабилизатором глубины, то почему нет внутренних шумов механизмов? А их нет. Если притопленная бочка, то она не может „висеть“ на глубине, она должна подвсплыть или уйти на глубины. Может быть, какой-либо кашалот, или кит, или плотный косяк рыбы? Опять-таки — рыбы слишком болтливый народец, и это распознали бы акустики, а это люд музыкальный. И еще — почему четкие края среза? И опять-таки — при чем тут радиолокация?
Между тем неподвижная цель стояла под бортом, а офицеры свесились за борт. Даже осматривали небо: ни тебе „зеленых лучей“ и вообще — ничего! А небо чисто, как рыбка младенца. Получается: глаза ничего не „берут“, а приборы фиксируют. Истинное наваждение. В конце концов я плюнул с досады и приказал следовать дальше. Запущен дизель.
— Мостик! Цель прямо по корме! Дистанция 5 кабельтовых, увеличивается.
Ясно, что цель появилась на экране РЛС, когда вышла за пределы мертвой зоны. Отпустив цель на дистанцию 20 кабельтовых, я не выдержал, описал „коордонат“ (маневр выхода в прежнее место корабля. — В.В.) и приблизился к непонятной цели с другого борта. Все повторилось.
Офицеры воззрились на небо, нет ли какого „зеленого луча“ или „нечистой силы“, зависшей на небе. Но небо было девственно чистым, как юбка у старой девственницы. В конце концов я приказал снять все записи приборов и кальку маневрирования — для начальства. На этом все и закончилось».
От таких сообщений и вправду первое время упорно отмахивались. Но всему есть предел, и настал момент, когда «квакеры» вкупе с НПО уже не на шутку обеспокоили командование ВМФ. Тогда-то решением министра обороны маршала А. А. Гречко при разведу правлении ВМФ была создана спецгруппа из нескольких офицеров. Задача перед ней была поставлена весьма и весьма непростая: изучение, систематизация и анализ всех необъяснимых явлений, происходящих в Мировом океане и могущих представлять опасность для наших кораблей. Со свойственной ему обстоятельностью Главнокомандующий ВМФ СССР С.Г. Горшков сказал: «Проблема крайне сложная и новая для нас, а потому для ее решения сил и средств жалеть не будем. Дадим и людей, и корабли. Важен результат!»
Вновь сформированная группа взялась за работу дружно. Трудностей было более чем достаточно, ведь опыта подобной работы не было еще ни у кого. Офицеры непрерывно ездили по флотам, собирая по крупицам все сколько-нибудь относящееся к их проблеме. Главком распорядился организовать целую серию океанских экспедиций. Одна из них — экспедиция разведывательного корабля «Харитон Лаптев» в апреле 1970 года — совпала по времени с гибелью в Северной Атлантике нашей атомной подводной лодки К-8. Прервав прослушивание и запись шумов океанской толщи, «Лаптев» устремился к гибнущему атомоходу и успел спасти большую часть его экипажа…
Несмотря на нелюбовь командиров кораблей и подводных лодок Советского ВМФ к донесениям об аномальных явлениях, которые, мягко говоря, не поощрялись вышестоящим начальством, время от времени наши моряки сталкивались в океане со столь невероятными объектами и явлениями, что не докладывать о них наверх было просто невозможно.
Вспоминает разработчик инструкции ВМФ по фиксированию НЛО и НПО капитан 1-го ранга в отставке В.Г. Ажажа: «20 сентября 1977 года быстроходная атомная подводная лодка проекта 705 шла в надводном положении. Она возвращалась с заводских испытаний в Северодвинск. Вахтенный офицер обратил внимание на быстро перемещающуюся по небу звездочку. Она двигалась с норд-оста на зюйд-вест, т. е. из Арктики в направлении Петрозаводска и Ленинграда. Звездочка удлинялась, превращаясь в длинный светящийся отрезок. Вахтенному казалось, что над ним проходит цилиндр, у одного конца которого симметрия вдруг нарушилась и из цилиндра стали вылетать отдельности, напоминающие мелкие горошины. Оценить линейные или угловые размеры было трудно. Ощущалась только громадная высота, на которой следовал НЛО. Горошины двигались не вслед, а разлетались по разным направлениям. В вахтенном журнале подлодки появилось описание непонятного явления. Примерно через час началась известная эпопея появления НЛО над Петрозаводском, о чем сообщил ТАСС. А через три дня известие об этом попало и на страницы некоторых центральных газет. Однако курирующий научные исследования в Военно-морском флоте СССР первый заместитель главкома адмирал флота Н.И. Смирнов не спешил пускать сочиненную мной инструкцию в дело. Я прикидывал возможный ход его мыслей: „А не скажут ли другие, что у Смирнова „поехала крыша?“ И потом, что за научный багаж у В.Г. Ажажи, чтобы довериться ему в таком непростом вопросе? Ну, допустим, он руководил исследовательской подводной лодкой „Северянка“. Ну и что? Ведь это же не НЛО, а, как говорят в Одессе, две большие разницы“. И все-таки 7 октября обстоятельства заставили Н.И. Смирнова пригласить меня для личного знакомства и разговора. А разговор в основном был односторонний. По селекторной, т. е. громкоговорящей, связи уже в который раз повторил свой доклад оперативный дежурный Северного флота.
На рассвете 7 октября 1977 года плавучая база подводных лодок „Волга“ находилась в Баренцевом море. Внезапно ее командир капитан 3-го ранга Таранкин был срочно приглашен в БИП. Отметка на экране радара показывала, что с плавбазой с расстояния около 100 километров сближается воздушная цель. Пока личный состав занимал места по тревоге, радиометристы идентифицировали цель. По силе отражения и характеру сигнала получалось, что с „Волгой“ сближалась группа вертолетов. Откуда?
Удаленность плавбазы от берега исключала появление вертолетов аэродромного базирования, а по разведданным ни своих, ни иностранных вертолетоносцев в Баренцевом море быть не должно. Командир и другие наблюдатели постепенно убеждались, что это были не привычные глазу летательные аппараты, а странные сияющие диски, которые, снизившись до уровня мачт, учинили вокруг „Волги“ настоящий хоровод.
18 минут по приказу Таранкина радисты пытались связаться с главной базой Северного флота Североморском. Но прохождения радио не было ни на прием, ни на передачу. Работала корабельная радиотрансляция, и Таранкин отдал неординарную команду: „Всему личному составу. Запоминайте, зарисовывайте, фотографируйте, чтобы, когда мы вернемся на базу, никто не сказал, что ваш командир спятил с ума“. На 19-й минуте НЛО освободили пространство над плавбазой от своего присутствия, восстановилась радиосвязь, полетела радиограмма. Через час появился самолет-разведчик, но разведывать было уже нечего. В конце разговора Н.И. Смирнов позвонил заместителю начальника Главного штаба ВМФ П.Н. Навойцеву и приказал направить на корабли директиву, предписывающую внедрить на флотах и флотилиях „Инструкцию по наблюдению за НЛО“. Причем сделать это в два этапа: сначала на гидрографических, исследовательских и разведывательных судах, а затем на остальных кораблях. За подписью Навойцева директива ушла адресатам уже вечером 7 октября 1977 года, а разработанная мной инструкция под названием „Методические указания по организации в ВМФ наблюдений аномальных физических явлений и их воздействия на окружающую среду, живые организмы и технические средства“ начала новый этап своего существования, который называется „внедрение“. Приятно, что этот документ на Северном флоте распространился за подписью моего друга контр-адмирала Марса Искандерова. Неудивительно, что „Методические указания“ легли в основу подобных же указаний, выпущенных Госкомгидрометом СССР в 1979 году. А 16 января 1979 года я из рук в руки передал текст флотской инструкции помощнику главкома Военно-воздушных сил по подготовке космонавтов летчику-космонавту генералу В.А. Шаталову. Следует упомянуть о том, что НЛО видели не только в небе, но и в морских глубинах, хотя, очевидно, там объекты уже не летающие, а плавающие».
