– А мне можно? – перебила их Амина.
– Десять? Двенадцать? – не унималась Камала, наливая им воды из кувшина.
– Шесть, – ответил Акил, дотронувшись до уха, а потом до губ.
– И все полуфиналисты государственной олимпиады?
– Да, – потерев нос, сказал Акил и вдруг понюхал свои пальцы. – Я же тебе говорю, в Индии у нас все время проводились конкурсы по математике, но настоящего турнира ни разу не было, а это отличная идея! Спортивное соревнование по умственным способностям!
– Ну это не совсем спорт! – встряла Амина.
– Неправда! А шахматы, по-твоему, что такое?
– Тоже не спорт!
– Придержи язык, дурочка! Твой дедушка был чемпионом по шахматам христианского колледжа в Мадрасе, а потом вышел…
– …в полуфинал чемпионата Индии по шахматам! Да-да, ты сто раз рассказывала!
– Настроение у тебя сегодня что надо, мисс Меня-Ничем-Не-Удивишь! Может, попробуешь использовать мозг не для критики всех и вся, а для чего-то еще? Думаю, тебе стоит стать капитаном команды по… Акил! Что у тебя с ухом? – воскликнула Камала, показывая на сына поварешкой.
– Ничего.
– А что ты его все время теребишь? У тебя воспаление? Иди сюда, я посмотрю!
– Нет, – отодвинулся Акил, – не надо, все в порядке!
– Но оно же распухло!
Акил отрицательно замотал головой, и капюшон съехал вниз, открыв расплывающийся на шее багровый синяк.
– О господи! – вскочила Камала. – Господи, тебя избили!
– Что?! – удивился Акил, искоса взглянув на Амину, и та показала пальцем себе на шею. – А-а-а, это. – Он быстро прикрыл рукой синяк. – Да ерунда, мам!
– Кто это сделал? – не унималась Камала. – Те мальчишки?
– Да никто, мам, пустяки!
– Пустяки?! Тебя избили! Те же парни, что и в прошлом году? Мистер Плохинес-Мартинес и его лбы?
– Да нет, клянусь тебе…
– У нас в школе «Меса» есть кодекс чести! А они об него ноги вытирают! – вылетела из-за стола Камала. – Они клялись, что это не повторится, и вот пожалуйста! Почему ты ничего не сказал? Когда это случилось? Я звоню отцу!
– Нет! Не надо! – крикнул Акил, но Камала уже ринулась на кухню, размахивая поварешкой, как орудием убийства.
– Сделай что-нибудь! – шепнул сестре Акил, бросаясь вдогонку за матерью.
– Что?! – побежала за ним Амина.
На кухне мать уже нажимала кнопки на трубке средним пальцем, который затем воздела в воздух и провозгласила:
– Бандиты! Я все видела в новостях! В Альбукерке приезжают банды, проводят посвящения, дурят подросткам голову! Да-да, оператор, попросите, пожалуйста, доктора Ипена перезвонить домой! Его сына в кровь…
– Это не мальчишки! – крикнула вдруг Амина.
Камала запнулась, недоуменно надув губы.
– Не мальчишки! – повторила Амина.
– Девочка? – повесив трубку, спросила мать, посмотрела на сына, и тот кивнул. – Тебя девочка побила?
– Его не побили, – ответила за брата Амина. – Это засос.
– Что?! – уставилась на нее Камала.
– Ну эта штука у него на шее. Это типа как поцелуй, только очень крепкий. Как будто целуют и засасывают. Он был с Минди Луян. Ну когда ты спросила, где он. Поэтому…
Камала замахала на нее руками, и Амина замолчала. Мать стояла, не шелохнувшись, опершись руками о кухонный стол, будто пыталась удержать его на месте. Она посмотрела на детей, губы искривились, и Амина поняла, что та пытается не расплакаться.
– Мам, послушай… – начал Акил, но Камала сжала губы в тонкую, плоскую полоску, словно боялась, что они раздвинутся.
Потом мать обогнула стойку, взяла сумочку под мышку, вышла в коридор, открыла дверь на улицу, села в машину и с треском хлопнула дверью. Брат и сестра смотрели вслед отъезжающему автомобилю.
– Охрененное тебе спасибо, Амина!
– Ты сказал «сделай что-нибудь»!
– Заткнись!
Домой Камала вернулась только через четыре часа. Амина знала это точно, потому что не могла заснуть и все думала, можно ли потерять обоих родителей из-за трудностей проживания в Америке. Неужели и мама тоже оставит их?! Неужели достаточно одной ссоры, и все члены ее семьи просто садятся за руль и уезжают восвояси?!
Но тут во дворе раздался шум двигателя, потом на кухне о стойку звякнули ключи. Камала тихо шикнула на воющую собаку, сказав ей что-то на малаялам. Затем послышались шаги и топот лап, заскрипела лестница – Камала поднималась к детям на второй этаж. Амина быстро привела себя в такой вид, который, по ее мнению, понравился бы матери, ровно вытянулась на спине и разгладила ночную рубашку: хорошая девочка, отличница. Камала не постучалась ни к ней, ни к Акилу. Амина посмотрела на латунную дверную ручку и тут уловила легкое шуршание, как будто кто-то старался поскорее скрыться. Зашаркали тапочки по ступенькам.
Амина встала и на цыпочках, почти бесшумно, подкралась к двери. Выглянула в коридор: никого! Ни Камалы, ни Королевы Виктории – храбрость демонстрировать не перед кем. Постойте-ка! Девочка прищурилась. Ага! Перед дверью Акила на полу стоял бумажный пакет, банальный и при этом загадочный, словно садовый гном. Амина в носках заскользила к пакету и заглянула в него. Там лежала маленькая аккуратная коробочка размером чуть меньше ладони, на ней был изображен силуэт обнимающейся пары на фоне заката. «Латекс» – гласила рядом надпись жирным шрифтом, и тут Амина поняла, что в эти дела ей лезть не стоит. Положив коробочку обратно в пакет, она бросилась к себе в комнату и шмыгнула под одеяло.
На следующее утро пакет исчез. Акил ничего не сказал о нем сестре, когда они вдвоем завтракали на кухне. Они помыли посуду и стали собираться в школу, но Камала так и не вышла из своей комнаты. Правда, Амине показалось, что она заметила темноволосую голову матери, выглядывавшую из окна столовой, когда машина отъезжала от дома.
Глава 4
Появление Пейдж и Джейми Андерсон в школе «Меса» посредине семестра застало учеников врасплох. Как-то утром в конце февраля, когда иллюзия новой жизни и новых возможностей уже сменилась привычной рутиной расписания и закулисных интриг, ученики сбились в кучки на площадке, успев уже изрядно надоесть друг другу, и мрачно смотрели в сторону парковки, ожидая, что оттуда явится нечто достойное внимания. После недолгой паузы на асфальтовой линии горизонта показались две фигуры, и все стали обмениваться многозначительными взглядами, развернувшись в их сторону. В утреннем воздухе зазвенели слова: «Неужели это правда?»
В своих пуховиках и трекинговых ботинках Пейдж и Джейми напоминали сирот. За ними будто волочился шлейф трагичности, дерзости и неизвестных событий, о которых никто не говорил вслух. Однако лица новичков были совершенно бесстрастны.
