Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
В гостинице Олег Иванович попросил дежурную по этажу: «Я сейчас отдохну, два — два с половиной часа у меня есть. Так что не будите меня, ладно?..» — и ушел к себе.
Студийная машина действительно пришла к одиннадцати. Водитель с администратором немного подождали, потом поднялись на этаж, подошли к номеру, постучали. Тишина.
— Ну як же ж так? Шо ж такэ — не отвечаэ…
— Може, спыть чоловик.
— Давай ще постукаэмо.
Прошло полчаса, потом еще полчаса. Дежурная подтвердила, что жилец никуда не отлучался, а запасной ключ, как назло, куда-то запропастился.
— Ломаем дверь!
Когда дверь рухнула и они вошли, Олег был еще жив. Раздавался клекот в легких, на губах выступала пена. Улавливались редкие, с интервалом в 40–50 секунд, удары сердца. «Скорая» опоздала, все было уже кончено. В медицинском заключении написали — «острая сердечная недостаточность». Из гостиницы тело Даля выносили завернутым в покрывало…
Часа в четыре со студии дозвонились в Москву. «Если может человек пережить то, что мне сообщили, — вспоминала Лиза, — значит, может пережить все». Сопровождать ее в Киев вызвался Валентин Никулин.
Лиза вела себя достаточно мужественно. Но при входе в киевский морг на Сырце она уцепилась за рукав куртки Никулина:
— Иди… ты… первый…
В морге она смотрела на мужа и слышала голос: «Никогда Олег больше не огорчится, никогда ему не будет больно, никто больше не сможет распоряжаться его жизнью, его нервами, его надеждами». Он не успел состариться. Но не успел и повзрослеть.
Затем гроб с телом Олега погрузили в студийный камер-ваген, чтобы доставить в Москву. Водитель подошел к Елизавете Алексеевне, поцеловал руку и пообещал, что поедет тихо и осторожно. Лиза с Никулиным отправились поездом. Дома уже было много народа, в том числе и ленинградцев. Лизу отговорили делать посмертную маску. «Тогда хотя бы слепок с руки», — попросила она.
Хоронили Олега Ивановича 7 марта на Ваганьковском кладбище. Перед тем состоялась панихида в Малом театре. Толкучка была ходынская. На погосте, когда гроб опускали в могилу, раздался колокольный звон. Он был долог и прекрасен. И стая черных ворон взлетела с потемневших голых деревьев…
В те мартовские дни Валентин Гафт, лежа в больнице, много думал о Дале: «В последнее время Олег резко переменился — во всяком случае, внешне. Сник? Надорвался? Успокоился? Успокоиться он не мог… Шла какая-то переоценка, перегруппировка душевных сил? Смерть Высоцкого для него была страшным потрясением, от которого он так и не смог оправиться… Он говорил: «Без Володи Высоцкого мне стало трудно жить, никто меня не понимает».
Потом, когда Гафту делали сложнейшую операцию: в позвоночник вводили иглу и откачивали спинной мозг, в операционную кто-то вошел и сказал: «Умер Даль». «Тут, — говорил Валентин Иосифович, — как сквозь туман я понял, что должен что-то предпринять, иначе тоже умру. С этой иглой в спине я встал, подошел к окну и очень осторожно начал вдыхать морозный воздух. Мне казалось, еще минута, и у меня разорвется сердце. Ни одну смерть я так тяжело не переживал».
В январе 1981 года в Монино, на даче у Шкловского, Олег Даль написал:
В. Высоцкому, брату
Сейчас я вспоминаю…
Мы прощались… Навсегда…
Сейчас я понял… Понимаю…
Разорванность следа…
Начало мая…
Спотыкаюсь…
Слова, слова, слова.
Сорока бьет хвостом.
Снег опадает, обнажая
Нагую холодность ветвей.
И вот последняя глава
Пахнула розовым кустом,
Тоску и лживость обещая,
И умерла в груди моей.
Покой-покой…
И одиночество, и злоба.
И плачу я во сне и просыпаюсь…
Обида — серебристый месяц.
Клейменность — горя проба.
И снова каюсь. Каюсь. Каюсь,
Держа в руках разорванное сердце…
Они — Высоцкий и Даль — встречались не столь уж часто. Но связь духовная между ними всегда оставалась крепчайшей. Они понимали и чувствовали друг друга. Кто-то потом заметил, что даже в движении к смерти у обоих была какая-то дьявольская синхронность.
Во время последней встречи — в мае 1980 года — Высоцкий уже знал, что больше они никогда не увидятся, и сказал об этом предчувствии Олегу. Тот не поверил, но запомнил слова Владимира: «Если меня не будет здесь, то я буду в каком-нибудь другом месте. Не знаю, правда, в каком». Олег обнял Володю, стал гладить его по голове, успокаивать самыми добрыми и глупыми словами. И знал, что Володя был прав.
А чуть позже Даль напишет белые стихи о своем черном:
Там за окном я видел купол и крест,
Две нити перекрестия — под ним лежал поэт,
А по пригорку разбегались липки,
Похожие на маленьких девчонок,
Отрезавших косу, и потому
Напуганных своей незащищенной новизной.
Хромой милиционер нес на плече гитару.
За ним бежала, улыбаясь,
Лохматая и грязная дворняжка.
Я был один. Я думал, мне казалось.
И мысль моя была как малая и чистая
песчинка.
Она не отнимала много сил,
И ветер чувств по собственному
Произволу ее то наземь опускал,
То в небо возносил. Соединял
С другой песчинкой, с третьей, миллионной.
И создавал бархан из ощущений.
И разрушал, и вновь выстраивал.
И так до бесконечности.
О, ветры переменные, капризные,
Строители и разрушители безумные!
Кто вас посеял, кто пожнет вас?
Лежи, поэт, — ты умер, я устал.
Я видеть сны хочу.
Ведь сны излечивают душу.
После смерти Олега Лиза обнаружила в его дневнике слова: «Все, что происходит со мной в жизни, имеет вид непрерывной цепи. Событие — о б р ы в этой цепи. Стало быть, если цепь, то звенья… Главное — досконально изучить каждое звенышко!».
* * *
Перед глазами оживают кадры из «Короля Лира»: Шут — фигура, сложенная только из острых углов. Голый череп, провалившиеся щеки, торчащие уши. Ветхое, грязное рубище. Шут незаметно уходит из трагедии, когда обнажается истина. Так ушел из жизни и сам Олег Даль, обнажив драму своего поколения…
Персоналии
Неизвестный Эрнст Иосифович — 9 апреля 1925 г. в г. Свердловск (Екатеринбург). Скульптор, художник, философ. Участник Великой Отечественной войны. Учился в Академии художеств в Риге, Институте им. Сурикова, философском ф-те МГУ. С 1954 г. участвовал в выставках. В 1957 г. получил две премии на Международном фестивале молодежи и студентов в Москве. С 1976 г. в эмиграции, живет в США. Преподавал в Орегонском и Гарвардском университетах. Профессор философии Колумбийского ун-та, действительный член Шведской Королевской академии изящных искусств, Европейской академии искусств и науки, Нью-Йоркской академии наук. Кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством», лауреат Госпремии РФ.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
