Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
В частности, в январе 1991 года в Вильнюсе было осуществлено ставшее уже «классикой» действий американских спецслужб массовое убийство людей, замаскированное под стрельбу снайперов-силовиков. Группа КГБ «Альфа» и войсковые подразделения заняли вильнюсскую телебашню, куда для ее «освобождения» провокаторы пригласили толпы людей. В этот момент на крышах соседних домов появились «неизвестные снайперы»,[223]не имевшие отношения к спецслужбам и армии, а провокаторы в толпе попытались натравить ее на войска. Как достоверно установлено следствием, ни солдаты, ни альфовцы стрельбы не открывали и даже не имели при себе боевых патронов. А вот убитые неизвестными стрелками люди быстро появились как со стороны толпы, так и со стороны «Альфы». Для большего эффекта жертвами были объявлены несколько человек, погибших в автокатастрофе, одну из девушек умышленно подтолкнули, и она была придавлена танком к стене. Итог — очередное «преступление» армии, страны и власти и заявление Горбачева о том, что приказа о вылете «Альфы» в Вильнюс и дальнейших действиях он не отдавал. То есть спецподразделение КГБ само село в самолеты и просто так вылетело в столицу советской Литвы, танки гарнизона без приказа зачем-то отправились к телебашне?
Подрыв Химии власти шел в горбачевские годы рука об руку с подрывом Физики власти. И чтобы успешнее размывать Химию, нужно было основательно разрушать Физику власти. Перестройка — начало уничтожения промышленности. Слово «конверсия» вошло в наш лексикон именно в это время. Но если вы думаете, что конверсия — это переналадка военных производств для выпуска мирной продукции, то глубоко ошибаетесь. Конверсия есть не что иное, как убивание военно-промышленного комплекса. Спасительного рецепта оздоровления экономики из конверсии не получилось и получиться не могло. Если предприятие делает баллистические ракеты или атомные подводные лодки, то оно не может перейти на производство сковородок или магнитофонов. Это будет уже иное производство, нужно другое оборудование, другие специалисты, с другой квалификацией. Конструктор «Булавы» или «Искандера», создатель зенитно-ракетного комплекса С-400 не может и не должен конструировать сковородки. Это все равно что забивать гвозди микроскопом. А никаких «мирных» аналогов сложнейшей продукции ВПК в подавляющем большинстве отраслей просто не существует. Нет гражданских атомных подводных лодок и нет невоенных баллистических и зенитных ракет. Нет мирных танков и гранатометов. Поэтому под красивым словом «конверсия» проводилось сознательное уничтожение нашего ВПК — самой передовой и конкурентоспособной части советской промышленности.
А ведь в строительстве ракеты или подводной лодки участвует не один завод, а целая сеть предприятий-смежников. Вклад каждого важен и существенен. Начинается «конверсия» конечного завода-производителя — встают десятки других. Сложные микросхемы для ракет и передовая система шумоподавления для подлодки совершенно не требуются при производстве миксера или сковороды. Конверсия — это изначально очевидное уничтожение части промышленности, никакие отговорки «мы не знали, к чему это приведет» тут пройти не могут. Новейшие разработки, блестящие ученые умы — все это стало не нужно уже во время перестройки. Шансов у ВПК просто не было. Потому что даже если случится чудо и военный завод начнет делать гражданскую продукцию, то одним ее производством дело не ограничивается. Мы же «переходим в рынок», который сам все регулирует. А значит, теперь нет никакой гарантии сбыта даже «военных сковородок». Вы, товарищи, сами произведите и сами продайте. А «товарищи» ранее производили ракеты или танки. Они не умеют сбывать продукцию, им никогда не приходилось этого делать. Покупателем 100 % их продукции была родная армия или флот. А тут вдруг рынок. Одновременно на этот рынок начинаются поставки импортных товаров от зарубежных производителей. Тех, которые ракет никогда не делали, а сковородки делают уже лет 150. Давайте, конкурируйте! Кто победит в этом «честном» соревновании — догадаться нетрудно. Обязательным итогом конверсии становится замедление новых военных разработок, невозможность их внедрения, безработица среди ценных высококвалифицированных кадров, потеря рынков вооружения в мире.
Горбачев убил промышленность, начал уничтожение армии и флота, которое активно продолжил Ельцин, приступил к развалу финансовой системы СССР (когда валюта стала играть все более возрастающую роль во внутренних расчетах, а рубль был девальвирован Горбачевым с курса менее рубля за доллар до курса рубля $6,26).
Всего за шесть лет, ударными темпами, страна, в которой проблем было намного меньше, чем в сегодняшней Российской Федерации, была полностью развалена и уничтожена.[224] И уж куда как меньше сложных проблем было в СССР в 1985 году, чем в России 1991 или 1993 годов. К 1999 году количество проблем в нашей стране превышало все мыслимые пределы.
Давайте сравним. Немного пофантазируем и представим себе, что в 1990 году, еще при живом Советском Союзе, к власти в России пришел… Владимир Владимирович Путин. Или это произошло сразу после Беловежского предательства. Незаконные документы о развале СССР подписали Ельцин, Шушкевич и Кравчук. Горбачев, вместо того чтобы их арестовать, подал в отставку. Опустили красный флаг на Кремле, подняли там триколор. И тут Борис Николаевич тоже ушел, как он это сделал на новогодние праздники 2000 года. И назначил во главе России исполняющим обязанности президента, главой правительства В.В. Путина. Сценарий тот же, что и в реальности, только произошел бы он на восемь лет раньше. У нового руководителя страны есть армия, есть финансовая система, есть экономика, есть система образования, есть СМИ (ничего из этого в 2000 году у Путина не было). Все это потрепано «ветром перемен», но в состоянии неимоверно лучшем, чем в конце ельцинского правления. Армия ослаблена горбачевскими действиями, деморализована предательством Центра, но ее состояние великолепно, по сравнению с тем, что получит Путин, придя к власти. Чтобы остановить вторжение Басаева в Дагестан, российская власть будет с бору по сосенке собирать боеспособные части, отправляя на Кавказ сводные подразделения и морскую пехоту. В более чем миллионной армии в 1999–2000 годах едва нашли 50 тыс. готовых к бою солдат и офицеров. К концу этого времени наша армия переживет, по сути, две гражданские войны — одну, короткую, в Москве в октябре 1993 года, а другую, вязкую и тягучую, в несколько этапов, — в Чечне и Дагестане.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
