— Здесь также указан сын Виктора, Эрик. И его дочь, Долорес. Конечно, трудно предположить, что кто-то из детей может даже подумать о чем-то подобном, но, если принимать во внимание нравы людей криминального мира…
— Если принимать во внимание нравы людей криминального мира, — вежливо перебил его капитан Паттерсон, — то это невозможно. Семья для них — это самое драгоценное, что только может быть. Они убивают за членов семьи. А госпожа Вайс — не член семьи, даже если учесть, что когда-то она им была.
Вивиан вернул документ на стол.
— Доказательств у вас нет, — сказал он. — С таким же успехом я сам мог ему помогать. Это изящная теория, признаю, но ее сложно соотнести с практикой.
Эдгар отодвинул от себя пепельницу.
— Что же. Время покажет.
— Ты не голоден? Мы могли бы пообедать. Вечером я дежурю, но до пяти свободен.
— И что мы будем обсуждать? Любимые позы моей жены?
Капитан Паттерсон собрал документы и отошел от стола на пару шагов.
— Я был рад побеседовать с вами, джентльмены. Это была увлекательная дискуссия.
Доктор Мори перевел взгляд на него.
— А вы не хотите пообедать с нами, капитан? Если доктора Блаунта смутит обсуждение любимых поз его жены, то мы можем поговорить о любимых позах вашей.
— Вообще-то, я не женат.
— Тем лучше. Тогда мы поговорим о том, какие позы предпочитаете вы.
Эдгар поднялся.
— Идем, — позвал он. — Не порть другим аппетит.
— Хочешь, я угадаю, что ты сейчас делаешь? Ты сидишь за столом в комнате дежурного врача, положив ноги на стол, куришь, пьешь противный больничный кофе, смотришь очередную серию «Доктора Хауса» и думаешь о том, чтобы дежурство закончилось поскорее.
— Ты права во всем, кроме кофе. Я пью чай с медом.
— У тебя болит горло?
— Уже пару дней. Надеюсь, на этом моя болезнь закончится.
Афродита в трубке печально вздохнула. Вивиан поставил диск в проигрывателе DVD на паузу и, поднявшись, подошел к окну.
— Ты не промочила ноги? На улице снова льет как из ведра.
— Нет, я уже дома. Я читала скучные конспекты, решила, что с меня хватит, и сказала — пора позвонить тебе. И — о чудо! — ты в кои-то веки не в приемном покое, а смирно сидишь и смотришь кино. Даже на телефон ответил. Я устала. Мне лень даже разговаривать по телефону, но если я совсем ничего не буду делать, то усну. А я хочу дождаться тебя. Ты ведь скоро вернешься?
— Да, через пару часов, если ничего не случится. Скажи, ты общаешься с Виктором Фонтейном?
Афродита сделала короткую паузу.
— С Виктором Фонтейном? — переспросила она. — Зачем мне с ним общаться?
— Ты знаешь, что он вписал тебя в свое завещание?
На этот раз пауза длилась несколько секунд.
— Ты надо мной издеваешься? — заговорила она. — С какой стати Виктор Фонтейн будет вписывать меня в свое завещание?
— Ты не поверишь, но сегодня я видел собственными глазами, что твое имя значится в списке его наследников.
В трубке послышался щелчок зажигалки.
— Где ты это видел?
— В полицейском участке. Меня пригласили помочь кое с чем. Кстати, я видел там Эдгара. Ты его помнишь?
— Гораздо лучше я помню его жену. — Афродита помолчала, после чего мечтательно вздохнула. — Наверное, он до сих пор зол на тебя как черт?
— Нет. Мы сегодня обедали, и общались очень непринужденно. Я сказал ему, что не имею привычки кого-либо соблазнять…
— …потому что женщины сами вешаются тебе на шею. Тебе не нужно сильно напрягаться для того, чтобы добиться чьего-то внимания.
Вивиан снова сел в кресло.
— Он ответил мне именно такими словами, и на этом тема была закрыта.
— Наверное, сейчас его жена снова стала скучна…
В приоткрытую дверь заглянул доктор Роберт Диксон.
— Прости, что отвлекаю. — Он указал в сторону приемного покоя. — Подойди, пожалуйста.
Доктор Мори поднялся и взял со стола стетоскоп.
— Дорогая, я перезвоню. У меня дела.
— Ну вот. Я позвонила тебе, и кто-то в очередной раз умер?
— Надеюсь, что нет. Скоро я приеду домой, и мы поговорим.
— Я буду тебя ждать и думать о жене Эдгара. Это не даст мне заснуть.
В коридоре Роберт посмотрел на коллегу.
— Ты плохо выглядишь, — сообщил он.
— Чувствую я себя не лучше. Хочется верить, что свой день рождения я справлю на ногах, а не в кровати с температурой.
— Это все твоя привычка ходить без шарфа. Я сто раз говорил тебе, что ты простынешь.
— Хватит, Роберт, я сам позабочусь о своем здоровье. Что стряслось?
Доктор Диксон остановился и взял Вивиана за рукав халата.
— К нам привезли Виктора Фонтейна, — сказал он, понизив голос. — На первый взгляд, ничего серьезного, просто обморок. Но его сын, Эрик, попросил, чтобы ты лично подошел к нему.
— Сначала ко мне домой приезжает Ник Тейлор, потом в приемный покой привозят Виктора Фонтейна, и его сын просит, чтобы я к нему подошел. Такими темпами я стану личным врачом криминальных авторитетов. Где он?
— Тридцать седьмая палата. Надеюсь, тебя не застрелят, и я могу спокойно продолжать обход?
— Если все же застрелят, сделай одолжение — положи мой труп в морге рядом с красивой женщиной.
Роберт возмущенно толкнул его в плечо.
— Засунь свои шутки подальше, понял?
— Ладно тебе, Роберт. Лучше возвращайся в приемный покой. Там много красивых женщин.
— Ты забыл добавить «живых»!
Эрик Фонтейн, высокий молодой блондин, сидел на одном из стульев возле палаты. Выглядел он усталым и измученным, но, увидев Вивиана, торопливо поднялся ему навстречу.
— Доктор, — сказал он. — Большое спасибо вам за то, что пришли. Почему-то я думал, что вы не согласитесь…
— Необычный пациент ничем не отличается от остальных пациентов.
Сын криминального авторитета пару секунд теребил в руках свои перчатки. Глядя на него, можно было подумать, что он студент приличного колледжа, или же молодой аристократ — по тому, как подчеркнуто вежливо он себя держал, его нельзя было принять за человека из криминального мира.
— У меня есть просьба, доктор, — сказал он. — Пожалуйста, не давайте ему морфий.
— Я посмотрю на его состояние и приму решение.
— Понимаю. Конечно, я не спорю с вами, вы ведь врач, а не я. Но…
