Получив согласие президента Кагаме, я не стала даром тратить время и сразу же договорилась о встрече с военным прокурором Руанды, подполковником Андре Руигамбой. Мы приехали вместе с Лораном Вальпеном. Руигамба встретил нас в военной форме. Он был предельно вежлив. Однако вместо того чтобы передать документы, руандийский прокурор сообщил нам, что этими расследованиями занимается он, и что они не имеют отношения к работе трибунала. Я заметила, что президент Кагаме согласился сотрудничать с трибуналом в отношении расследований деятельности РПФ. Подполковник Руигамба по-прежнему отказывался предоставить нам доступ к файлам, документам, архивам и свидетелям. Я объяснила, что трибунал обладает приоритетом в рассмотрении преступлений, связанных с геноцидом 1994 года в Руанде. Руанда обязана сотрудничать с трибуналом согласно международному праву. Наконец, Руигамба начал сдаваться, но сказал, что должен посоветоваться с президентом, прежде чем передавать нам какие-либо документы. Похоже, он считал, что я упоминаю имя Кагаме просто для того, чтобы произвести на него впечатление. Выходя из кабинета Руигамбы, мы с Вальпеном были настроены весьма скептически. Я предположила, что, прежде чем позвонить президенту Кагаме (если такой звонок вообще состоится), руандийский прокурор бросится к своему военному руководству, то есть к бывшим командирам РПФ, у которых есть все основания опасаться того, что их имена появятся в международных ордерах на арест.
Я не хотела давать Кагаме возможности одуматься. Через четыре дня после нашей встречи я провела пресс-конференцию в Аруше, где публично заявила, что Рубикон перейден. Открывая следствие по преступлениям, предположительно совершенным членами РПФ, Международный трибунал полностью выполнит свои обязательства. Обвинительные заключения могут быть готовы в течение года. О своей встрече с президентом Кагаме я сказала так: «Мы подробно обсудили проблемы сотрудничества, говорили о расследовании массовых Убийств, совершенных другой стороной, то есть солдатами [Руандийского патриотического фронта]…. Без помощи [Руанды] мы не добьемся результатов в этих расследованиях. Нам необходим доступ к документам и Возможность работы со свидетелями. Будем реалистами: без сотрудничества мы ничего не добьемся. Я постепенно, шаг за шагом, продвигаюсь вперед. Я не строю предположений, а работаю с фактами». Последняя часть пресс-конференции была направлена на то, чтобы показать руандийским властям, что они — не единственные, кто обязан сотрудничать с трибуналом. Я сообщила о том, что две африканские страны укрывают десяток разыскиваемых трибуналом преступников. Хотя я не назвала эти страны, но имела в виду Кению, где скрывался Фелисьен Кабуга, и Демократическую Республику Конго. «В поиске, аресте и выдаче этих людей мы полностью зависим от доброй воли правительств этих стран», — сказала я. Самое печальное заключалось в том, что некоторые обвиняемые уже успели получить паспорта с новыми именами и иным гражданством.
Мое выступление затронуло чувствительную струну в Кигали. Генеральный прокурор Руанды, Жерар Гахима, сообщил прессе, что международное право требует, чтобы правительство сотрудничало с трибуналом, и правительство исполняет свои обязательства в полной мере. Генеральный секретарь РПФ, Шарль Муриганде, заявил журналист африканской газеты: «Без подобных действий установить должную дисциплину в армии невозможно. Наша армия состоит не из ангелов, а из живых людей, способных совершить преступление».
Несмотря на эти оптимистические заявления, мы так и не получили ответа на свой запрос относительно документов. Ни комментариев, ни реакции — ничего. Месяц шел за месяцем, и в руандийских туманах я отчетливо видела новую muro di gomma. Реальность была еще хуже: Руанда снова начала чинить препятствия свидетелям обвинения. Эти люди не могли попасть в Арушу чтобы дать показания против обвиняемых в геноциде.
6 апреля 2001 года, в день седьмой годовщины взрыва президентского самолета в небе над Кигали, в день седьмой годовщины начала геноцида, около 300 демонстрантов, преимущественно хуту, собрались у дверей моего офиса в Гааге. Они заявляли, что трибунал по Руанде пристрастен. Демонстранты вручили петицию с требованием, чтобы трибунал расследовал военные преступления, совершенные не только хуту, но и туте и. Через три дня я была в Кигали. На встрече с президентом Кагаме и другими правительственными чиновниками я говорила о том, что Руанда прекратила сотрудничество с трибуналом и не способствует расследованию преступлений, совершенных членами РПФ. Военный прокурор не предоставил нам никаких документов. Свидетелей обвинения не выпускают из страны. Люди приезжают в аэропорт Кигали, чтобы вылететь в Арушу, но пограничники не позволяют им подняться на борт самолета, утверждая, что у них нет каких-то документов, о которых никто раньше не слышал. Наша встреча снова проходила на территории президентского комплекса — в конференц-зале, расположенном рядом со скромным кабинетом, где мы с Кагаме беседовали тремя месяцами ранее.
«Что вы делаете?» — спросила я президента после обмена дипломатическими любезностями. На Кагаме был элегантный серо-голубой костюм. Его жесты были резкими и уверенными. Он всеми силами стремился произвести благоприятное впечатление. Кагаме сказал нам, что выезд руандийцев за границу, причем не Только свидетелей трибунала, отныне регулируется Новыми законами. Он заверил нас, что особые потребности свидетелей трибунала будут учтены. Эта проблема была настолько мелкой, настолько смехотворной и насколько легко разрешилась, что я на минуту подумала, что она совершенно не связана с расследованием в отношении командиров тутси. Связь выяснилась лишь позже.
Затем мы перешли к главной теме нашей беседы. «Ваш военный прокурор нам не помогает, — сказала я. — Подполковник Руигамба не ответил на наш запрос». Руигамба сидел тут же и ничего не говорил.
Кагаме изобразил удивление. Он повернулся к подполковнику и строго сказал: «Пожалуйста, сотрудничайте с прокурором дель Понте. Дайте ей все, что она хочет». Кагаме говорил абсолютно категорично. Никаких возражений не последовало. Военный прокурор не произнес ни слова. «Решения принимаю я, — сказал Кагаме. — И я решил, что мы будем сотрудничать в этом расследовании».
Военный прокурор кивнул… Воплощенная смиренность!
«Bene, — подумала я. — Problema risolto».[25]
В тот же понедельник днем состоялась пресс-конференция. С руандийскими журналистами, представителями ВВС, Reuters и других агентств встретились президент Кагаме, генеральный прокурор Рахима, подполковник Руигамба и я. Руандийцы заявили миру, что готовы сотрудничать с трибуналом по расследованию военных преступлений, совершенных членами РПФ с 1994 года. Подполковник Руигамба говорил довольно уклончиво: «Мы подтвердили нашу готовность сотрудничать с трибуналом в отношении подозреваемых в геноциде и других преступлениях против человечности». Я сказала, что удовлетворена сотрудничеством со стороны правительства Руанды особенно в отношении расследования действий офицеров РПФ, которые могут быть причастны к нарушениям международного гуманитарного права. Рахима заявил, что правительство поддерживает работу прокурора трибунала и что диалог по всем проблемам, представляющим взаимный интерес, продолжается.
