Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Главным информационным каналом для абсолютного большинства российских граждан остается телевидение. Известно и то, что свыше 90 % информации усваивается визуально, т. е. с помощью зрения благодаря «ящику», как многие называют телевидение. Российское телевидение является важнейшим элементом массовой культуры.
Впервые телевидение было взято на вооружение правящим режимом в гитлеровской Германии в конце 1930-х годов. «Музыка, музыка, еще раз музыка. И никакой политики», — сформулировал один из принципов массовой культуры рейхсминистр народного образования и пропаганды Й. Геббельс (1933–1945). Этот деятель является автором ряда высказываний: «Худший враг любой пропаганды — интеллектуализм», «Мы добиваемся не правды, а эффекта», «Чтобы в ложь поверили, она должна быть ужасающей». Кто скажет, что Геббельс не может считаться теоретиком и родоначальником массовой культуры?
На российском телевидении хватает бездарной музыки и тупого так называемого юмора, а в действительности пошлого зубоскальства. А вот тема демократии, да и модернизации практически на всех каналах российского телевидения отсутствует. Информация о работе российских политических институтов проходит очевидную и весьма жесткую цензуру. В периоды предвыборных кампаний медийное манипулирование достигает своего апогея.
В многочисленных страноведческих передачах телезрителей знакомят с чем угодно, но не с реальной политической, экономической или социальной ситуацией в той или иной стране. Россияне видят, что во многих странах люди живут значительно лучше. Но большинство вряд ли понимает действительную разницу в уровнях жизни и причины такого положения вещей. Только в период парламентских выборов 2007 года из ролика одной из политических партий россияне узнавали о том, что пенсия в соседней Финляндии начинается с 1000 евро, что было в 10 раз больше пенсий российских.
Знают ли россияне о том, насколько плохо они живут в сравнении с гражданами развитых демократических государств? Понимают ли они, что огромные возможности, имеющиеся в стране, как в прошлом, так и в настоящем использует в своих интересах очень небольшая часть населения? Способен ли российский народ на то, чтобы предпринять те или иные действия, чтобы изменить существующее положение вещей? Возможна ли в России новая революция, какие-то социальные взрывы, которыми пугают друг друга зарубежные и отечественные политики и эксперты?
Для ответа на эти вопросы нельзя обойтись без характеристики политического сознания, политической культуры, а также того, что в последние десятилетия называется менталитетом. Существуют ли в духовной сфере российской жизни тенденции, чреватые социальным взрывом? Какая культура, в том числе и политическая, должна быть у российского народа в эпоху модернизации?
Большинство экспертов сходятся в том, что наиболее распространенной в России является подданническая политическая культура. Она предусматривает ограниченное участие ее носителей в политической жизни, так как они верят действующей власти и рассчитывают, что она сама видит и решит существующие проблемы[102]. Некоторые эксперты говорят о преобладании в России тоталитарно-авторитарной модели политической культуры. Это когда населению внушается представление о преобладании государственных интересов над интересами отдельных людей или социальных групп. Для политической культуры значительной части россиян наиболее характерными чертами являются: политическая лояльность и подданническое отношение к государству; политическая наивность, доверчивость; склонность к политическому радикализму, политическим крайностям, идеологизированность; ограниченность личных притязаний на власть и ориентация на нормы коллективистской морали; правовой нигилизм.
«Загадочная русская душа», участие россиян в крупных политических событиях, результаты выборов в государственные органы — все это в последние десятилетия является предметом постоянного анализа, дискуссий как внутри страны, так и за ее пределами.
Многие авторы считают, что во второй половине 1990-х годов начался перелом в массовом сознании россиян в сторону признания необратимости рыночных реформ. Однако расчеты на скорые глубинные изменения в социальной психологии не подтвердились. Спустя двадцать пять лет после начала реформ, если считать с 1985 года, очень немногие русские стали европейцами, сознательными «западниками», сторонниками либеральной идеологии. Не стали россияне в своей основной массе и ярко выраженными «азиатами».
«Ведущими ценностями западноевропейца, через которые он стремится получить социальную значимость, являются Дело (Мастерство), Богатство. Ведущая инструментальная ценность — Свобода, необходимая для достижения и удержания этих ценностей. Следовательно, особо важна такая ценность (инструментальная) как Право. Прочие модусы социальной значимости — Святость, Знание, Слава — тоже признаются, имеются даже социальные группы, для которых они выступают в качестве ведущих, но лозунг „Дело Америки есть Дело“ ясно показывает удельный вес остальных ценностей среди этих основополагающих. Вошедшая в подсознание и постоянно культивируемая триада вышеупомянутых ценностей и обусловливает все успехи западной цивилизации. Ясно также, что рынок — ведущий способ получения социального признания», — отмечают авторы интереснейшей книги по обсуждаемой теме.[103]
А какие черты присущи российскому характеру, российскому менталитету в начале второго десятилетия XXI века? Годятся ли эти черты, их совокупность для того, чтобы проводить модернизацию, выводить страну из того тупика, из которого она никак не может выйти? Автор не претендует на абсолютную точность, но в контексте данной книги и данного параграфа обязан высказаться. С каким социально-психологическим багажом вступает российский народ в новый, как хотелось бы думать, этап своего исторического развития?
Во-первых, вполне сохраняется такое фундаментальное качество, как российское долготерпение или как определил Е. А. Евтушенко, «притерпелость». Несмотря на значительное ухудшение материального положения большинства граждан, ослабление безопасности, рост неуверенности в завтрашнем дне, недовольства всеми властными структурами, чувства разочарования, несправедливости, заброшенности, одиночества и даже отчаяния, руководству страны в «лихие» 1990-е годы не пришлось столкнуться со сколько-нибудь серьезным размахом социального протеста. Забастовки, манифестации, голодовки, марши протеста носили разрозненный характер. Левая оппозиция так и не смогла поднять население на всеобщую политическую стачку.
«Действительно, если человек все терпит, всем верит, все сносит и очень-очень долго не теряет миролюбия — как его назвать? Христианином или рабом? Это зависит от культуры того, кто вершит сей суд.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
