Настя ничего не помнила. Последним, что запечатлелось в сознании, был момент, когда ее затолкали в машину. Потом она скорее всего отключилась. Она просто не выдержала этого кошмара. И вот теперь он продолжается. Но, несмотря на это, у Насти появилось желание бороться. Бороться за свою жизнь и за жизнь своего ребенка, выжить, победить эти чертовы обстоятельства. Олег жив, Никита находится рядом. У нее есть шанс…
Настя стремительно подошла к двери и принялась стучать в нее кулаками.
— Мама? — испуганно спросил Никита.
— Не бойся, сынок. Не обращай внимания. Так нужно, — ответила она и снова стала стучать в дверь.
С каждым ударом надежда таяла. Настя почувствовала, что у нее начинается истерика. Она ничего не могла с этим поделать. Никитка молча и испуганно смотрел на нее, но даже этот беспомощный взгляд не мог остановить Настю. Она все продолжала и продолжала стучать в эту дверь, уже ни на что не надеясь… До тех пор, пока она не распахнулась перед ней совершенно внезапно. Настя отлетела в сторону, ударившись о стену. Первое, что она увидела перед собой, подняв глаза, — это направленное на нее дуло пистолета.
Она не почувствовала страха. Наверное, именно в этот момент Настя впервые в жизни с такой отчетливостью ощутила, что умирать на самом деле не страшно. Страшно, наверное, ждать смерти, думать о ней, отсчитывать часы и минуты. Если бы не Никита, Настя, наверное, даже обрадовалась бы такому исходу. Но ее маленький сын был рядом. Настя перевела на него глаза и увидела, как побледнело его лицо, а глаза налились слезами, стали взрослыми и чужими на фоне этих детских пухлых губ и курносого носа.
— Не бойся, малыш. — Настя попыталась улыбнуться, обратившись к Никите. — Не бойся, все будет хорошо, с мамой ничего не случится. Слышишь, не бойся!
Оторвав взгляд от сына, она наконец подняла глаза на того человека, который стоял над ней. Этот мужчина был ей смутно знаком. Его лицо — теперь Настя вспомнила — мелькнуло перед глазами в тот самый момент, когда она внезапно оказалась во власти чьих-то сильных рук, затолкавших ее в машину. Обычное, ничем не примечательное лицо. Серые глаза, узкие губы, квадратный подбородок и высокий лоб. Коренастая, немного сутулая фигура. Этот молодой парень, наверное, был ее ровесником — возможно, был даже немного младше Насти. Странно — они прожили на свете одинаковое количество лет. Совсем немного. Они оба еще только начинали жить, они совсем не знали друг друга… И вот теперь она была под прицелом. Одно лишнее движение — и он выстрелит. Выстрелит, совсем не задумавшись о том, о чем сейчас задумалась Настя. Выстрелит на глазах у ее маленького сына. «Человеческая жизнь совсем ничего не стоит», — подумала Настя.
— Опусти пистолет, — обратилась она к нему. В этот момент Настя подумала о том, что у этого парня наверняка тоже есть близкие люди. Наверное, у него есть девушка, сестра, родители. Возможно, у него тоже есть сын. Все это было непостижимо. — Опусти, прошу тебя. Я никуда не убегу.
Он продолжал смотреть на нее в упор — молча, не двигаясь с места, никак не реагируя на ее слова.
— Ну что ты молчишь? Послушай, скажи… скажи, это легко — убивать людей? Я, наверное, не первая. Убить меня будет легко. А вот первого, самого первого человека, которого ты убил…
— Заткнись, — наконец проговорил он отрывисто и сухо. Все продолжая держать Настю под прицелом, парень прислонился к стене. Не глядя, достал из кармана спортивной куртки сигарету, сунул в уголок рта и прикурил. Настя глубоко вдохнула — табачный дым показался ей фимиамом рая.
— Ты сможешь заставить меня замолчать только одним способом.
— Вот сейчас покурю и заставлю тебя замолчать этим самым способом, — с прежней интонацией проговорил он. — Погоди немного. Или тебе не терпится?
— Мне все равно, — равнодушно ответила Настя, прикидывая расстояние, разделяющее их. Он находился в метре, от силы в полутора метрах от нее. Две или три секунды может понадобиться для того, чтобы преодолеть это расстояние и попытаться обезоружить его. Но для этого необходимо хоть на какое-то время отвлечь его внимание. Нужно, чтобы он опустил пистолет — иначе не стоило и рисковать.
— Врешь, — процедил он сквозь зубы. — Врешь, по глазам вижу. Жить хочешь! И курить хочешь.
— Может, угостишь сигаретой, если ты такой проницательный? — усмехнулась Настя.
— Если хорошо попросишь, угощу.
Его глаза абсолютно ничего не выражали. Настя не могла понять, насколько серьезно он говорит и что подразумевает под словами «хорошо попросишь».
— Не дождешься. Не собираюсь я тебя ни о чем просить.
— Вот ты какая, — усмехнулся он, — гордая и храбрая. Думаешь, я с тобой шучу? Напрасно.
— Я же тебе уже сказала, что мне все равно. Я прекрасно понимаю, зачем вы меня сюда привезли.
— И что же, — он медленно сполз вниз по стене и опустился перед ней на корточки, продолжая держать ее на мушке, — совсем не страшно?
Теперь его глаза были напротив. Он выпустил струйку дыма ей в лицо и усмехнулся:
— Лови. Пока я добрый.
Настя отвернулась. Ей мучительно хотелось вдохнуть этот дым, задержать его в легких. В голове пронеслась странная и нелепая мысль: «Я хочу курить больше, чем жить». И именно в этот момент Настя вдруг отчетливо осознала ситуацию.
Она должна была убить Олега — но она этого не сделала. Олег жив. С ним ничего не случилось. На некоторое время Настя словно забыла о том, что они с Олегом расстались еще два дня назад. О том, что она сама прогнала его, не в силах оставаться рядом с человеком, которого так сильно любила и которого должна была убить. Всего этого словно не было. Сегодня после работы он, как обычно, вернется домой и будет ждать ее. Курить, нервничать, бесконечно разогревать ужин и смотреть в темное окно. Пристально вглядываться в узкий прямоугольник света, отбрасываемого уличным фонарем. Он будет ждать ее! А это значит, что у нее еще остался шанс. Самый последний шанс быть счастливой. Так имеет ли она право быть равнодушной? Она должна жить — и не только ради Никитки, но и ради себя!
Но, осознав все это, Настя вдруг почувствовала страх. Впервые за последние несколько дней она почувствовала страх за свою жизнь, который сковал ледяным кольцом ее душу. «Равнодушие к собственной жизни — отличный союзник в борьбе за нее. Вместе с желанием жить приходит страх потерять эту жизнь…» Сделав этот неожиданный вывод, Настя совсем растерялась.
— Эй! Ты что, заснула?
Все так же не глядя, он сплюнул себе под ноги. Она мучительно пыталась сообразить, каким образом можно выиграть эти злосчастные три секунды, так необходимые ей для того, чтобы попытаться выжить.
— Дай сигарету. Прошу тебя… Дай хоть пару затяжек, а потом стреляй.
Он снова усмехнулся — было заметно, что своей просьбой она доставила ему моральное удовлетворение. «Садист!» — подумала Настя с ненавистью, изо всех сил пытаясь скрыть эмоции.
