У Габриель мороз пошел по коже, но она не могла точно определить, что послужило тому причиной: холодность в голосе Кэма или близость верной смерти прошлой ночью. Габи упрямо ответила:
– У меня, как у кошки из поговорки, девять жизней. Я еще их все не израсходовала.
Под бархатом его голоса чувствовалась крепкая сталь:
– Не слышал от тебя ничего глупее.
Габриель подняла подбородок.
– Неужели так глупо для пленницы попытаться сбежать?
– Ты этого хочешь? Сбежать?
Она прикрыла глаза рукой от солнечных лучей, чтобы разглядеть выражение лица мужа. Сделав шаг, Кэм подошел к ней вплотную, закрыв собой весь обзор. Он обхватил Габи за плечи.
– Почему ты не использовала против меня нож, если хотела сбежать? – Габриель никогда еще не слышала, чтобы голос Кэма был таким резким и горячим. – Прошлой ночью, почему ты не пустила в ход нож?
– Кэм, пожалуйста, ты делаешь мне больно. – Габриель попыталась освободиться от его беспощадной хватки.
– Я знаю почему, – сказал он.
Губы, герцога скользнули по ее губам, а потом ринулись вглубь нежного рта. Габриель не смогла бы остановить Кэма, даже если бы хотела. Она по-новому ощутила свое тело, оно радостно открывалось навстречу губам и рукам, неутомимо ласкавшим ее.
Кэм повалил ее на колени. Спенсер[54]слетел с Габриель, она не успела заметить, как пуговицы выскочили из петель. Сквозь ткань платья она чувствовала, как зубы и губы Кэма терзают ее грудь. От первого прикосновения к ее соскам Габриель полностью потеряла контроль над собой.
– Кэм, не здесь.
Ее протест был слабым, но Кэм мог бы и прислушаться к ее словам, если бы Габриель не выгнулась ему навстречу, предлагая продолжить.
Его пальцы были самыми гладкими и ловкими из всех, что знала Габриель. Его руки ласкали ее грудь, Габи не заметила, что Кэм расстегнул и ее корсаж. Она подумает об этом позже.
– Кэм, – взмолилась Габриель. Но в то же время она неистово целовала его, не в силах оторваться от его губ. Она не понимала, что умоляет его, не замечала, что он увлекает ее назад, к выступам горной породы, не осознавала, что он поднял ее вровень своих широко расставленных бедер.
Пальцы Кэма, словно нож в ножны, вошли в ее теплые женские сокровенные глубины, и сладкая дрожь прошла по телу Габриель.
– Медленно, – шептал Кэм, его дыхание становилось жарче и чаще. – Я хочу, чтобы ты была готова. Я не хочу опережать тебя.
Габриель не понимала, о чем он говорит. Она была не в силах дышать, не в силах говорить, когда его пальцы начали ритмично двигаться. Произнести его имя было непосильной задачей.
– Теперь, любимая? Теперь? – хрипло спросил Кэм.
Габриель почувствовала движение его руки, когда он освобождался от брюк. Когда Кэм наполнил ее собой, она вскрикнула. Когда он начал двигаться, его руки сомкнулись вокруг нее, соединяя их тела. Он лишь на один удар сердца отстал от возлюбленной, когда та заметалась в безумной пустоте, где существовали только он и она.
– Не могу поверить, что сделал это.
– Бесстыдник, – согласилась Габриель, пододвигаясь ближе.
Она лежала, свернувшись калачиком, у него на коленях.
– И, – беспощадно продолжил он, касаясь губами ее разгоряченной от любви кожи, – не могу поверить, что ты позволила это.
– Бесстыдник! – Габи открыла один глаз. – Разве не этим положено заниматься женатым людям?
– Этим, любимая. Но не в таком месте и не среди бела дня.
Веселые голубые глаза улыбались ей.
Габриель приподнялась, чтобы быть на одном уровне с Кэмом.
– Да что ты знаешь об этом? – спросила она, делая вид, что ей не так уж это интересно.
Он сдержанно улыбнулся, но ничего не сказал в ответ. Габриель фыркнула и искоса посмотрела на мужа.
– Насколько я понимаю, ты считаешь себя специалистом?
– С тобой я буду вести себя как надо, – пообещал Кэм.
Габриель лукаво улыбнулась.
– Кэм? – будто уговаривая, произнесла она.
– Гм-м?
– Существует такая вещь, которой только ты можешь меня научить.
Она стала нервно теребить галстук герцога. Кэм остановил руку любимой, перевернул ладонью вверх и страстно поцеловал.
– Осторожно, любовь моя. Я всего на волосок от того, чтобы взять тебя снова.
Ее глаза расширились, а потом наполнились смехом.
– Это серьезно, – запротестовала Габриель.
Кэм томно улыбнулся и дал жене знак продолжать.
– Как ты это сделал? – спросила она. – Как ты разбил мою защиту?
Габриель, как это часто бывало, думала об Андели и искусном владении рапирой, которое Кэм продемонстрировал, фехтуя с ней той ночью. Она никогда не встречала подобной виртуозности.
Герцог же подумал, что речь идет о том, как он соблазнил Габриель. Он осторожно ответил вопросом на вопрос:
– Разве ты не хотела, чтобы я это сделал?
Габриель изумленно спросила:
– Ты с ума сошел? Я ведь так скрупулезно часами оттачивала эти движения с Ролло. Ты несравненно искуснее его, Кэм.
На мгновение что-то опасное вспыхнуло в глазах герцога, потом он покачал головой, словно стряхивая темные мысли. Засмеявшись, он спросил:
– Габриель, каков предмет нашей беседы?
– Фехтование, конечно. – Она встала на колени. – Научи меня, пожалуйста, выпадам, которые ты использовал тогда, в Андели. Помнишь?
– Ответ отрицательный. – Голос Кэма прозвучал резко.
Герцог быстро встал и зашагал к стреноженным лошадям.
– Но почему?
Габриель вскочила на ноги и побежала вслед за мужем.
– Почему, Кэм? Только представь, какое будет лицо у Голиафа, когда я переиграю его на его же поле! Мне еще никогда не удавалось превзойти его в технике.
Ее разбирал смех, но улыбка сползла с ее губ, когда Кэм резко повернулся к ней.
С едва скрываемой яростью он сказал:
– Я тоже не хочу, чтобы меня переиграли на собственном поле. Ты считаешь, что я настолько глуп, чтобы вложить тебе в руки рапиру и научить, как одолеть меня в состязании?
Именно неосторожное упоминание о Голиафе заставило Кэма вскипеть от гнева. Сердце Габи по-прежнему во Франции, в бешенстве думал он. Она покинет его, как только представится случай. Разве он не понимал этого?
– Нет, Кэм, – мягко сказала Габриель, положив руку ему на рукав. Герцог отмахнулся от жены. Она не сдалась и спокойно продолжила: – Кэм, я никогда не смогла бы причинить тебе боль. Именно поэтому я не воспользовалась ножом, когда была возможность.
