36
— Ты уверена, что все будет в порядке? — спросила Эбби, встревоженная решением Ванессы остаться в «Роще».
Разговор шел о вырезке из газеты, которую сунули под дверь Эбби. «Ты следующая». Ее обнаружили. Рано или поздно анонимный отправитель придет к ней с требованием денег или ордером на арест. Эбби уже собрала свой старый чемодан и была готова отправиться в путь в любую минуту. Ее всегда утешала мысль о том, что Ванесса сумеет позаботиться о «Роще».
Но сейчас это было слишком опасно.
— Полиция знает, что я сбежала с негритянкой, — сказала Эбби, замазав тени под глазами. Она не спала всю ночь. — Все знают, что мы с тобой дружим много лет. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы обо всем догадаться. Им нужно только одно: твои отпечатки пальцев. Ты не сможешь доказать, что не находилась за рулем, когда кто-то ограбил винный магазин и убил двух человек. Как ты докажешь, что в тот момент тебя в машине уже не было? — Эбби положила ладонь на руку подруги. — Пожалуйста, Ванесса, ради меня. Бежим вместе.
Но Ванесса скрестила руки на груди и вздернула подбородок.
— Никуда я не поеду! Ты создала этот курорт, и я не позволю руководить им чужим людям. Они камня на камне не оставят. — Затем ее тон смягчился. — Но тебе здесь делать нечего. Это слишком опасно. Уезжай, пока есть такая возможность. Я обо всем позабочусь.
Эбби покачала головой. Она должна встретиться с Офелией Каплан. Если Каплан не знает, что ее удочерили, Эбби ничего ей не скажет. Ей будет достаточно и того, что ее дочь живет хорошо, что она счастлива и окружена любовью. А потом Эбби уедет из «Рощи» и даже не оглянется напоследок.
— Ладно, я иду к Офелии. Пожелай мне удачи. — Они обнялись.
* * *
Всю ночь Офелия и Дэвид то спорили, то занимались любовью. Измученный Мессер уснул только на рассвете.
Офелия изложила ему все свои страхи, все доводы против абортов, обвиняла себя, обвиняла его и своих предков. Но так и не решила, что ей делать с беременностью.
Дэвид предлагал поехать прямо к врачу Офелии и сделать амниоцентез. Если ребенок нормальный, то пусть живет. У них родится мальчик или девочка, вот и все.
— А если результат анализа на синдром Тая-Сакса окажется положительным? — крикнула она.
Дэвид предпочел отделаться поговоркой «там видно будет».
В открытое окно врывались первые рассветные лучи (слава богу, она выяснила, что голограмму Эйфелевой башни можно выключить), а Офелия стояла и смотрела на Дэвида, спавшего в роскошной кровати.
Увидев его вчера на пороге своего номера, она рассердилась и в то же время испытала облегчение.
— Когда в понедельник вечером ты умчалась на машине, я понял, что тебя что-то тревожит, — сказал он. — И на мои звонки ты не отвечала.
Офелия не заметила лампочку автоответчика. Она извинилась за невнимательность, но поняла, что Дэвид вкладывает в это более глубокий смысл. Она хотела сказать ему, что все в порядке, и отправить восвояси, но этот мужчина, который сумел проломить окружавшую ее стену, был таким красивым и таким заботливым, а Эбби Тайлер так старалась забронировать ему место на вечерний рейс из Лос-Анджелеса («Удивительно любезная дама», — сказал о ней Дэвид), что Офелия наконец сдалась и впустила его.
Он выслушал новость о беременности спокойно и внимательно, как подобает психоаналитику, спросил, что об этом думает Офелия, а потом изложил собственное мнение. Если Дэвид и испугался, то не показал виду. И если подозревал в случившемся подсознательное желание Офелии забеременеть (Офелия всегда читала инструкции к лекарствам и должна была знать, что тетрациклин Ослабляет действие оральных противозачаточных), то не высказывал их. Он не стал выяснять, почему Офелия не прошла генетический тест, как сделали все остальные члены их семей (именно тогда Дэвид и узнал, что он является носителем); однажды он уже намекнул, что Офелия не хочет признать себя несовершенной. Ночью об этом было сказано очень мало, но сейчас, когда Офелия стояла над ним, следила за тем, как он спит, когда ее кожа еще помнила его прикосновения, ей казалось, что Дэвид прав. Наверно, она действительно боялась показаться дефективной. Возможно, он был прав и насчет подсознательного саботажа. Может, и так, какая разница?
Офелия была готова спросить Дэвида о том, почему запах белых нарциссов, который она случайно вдохнула вчера вечером, стал мерещиться ей повсюду. Но эту проблему можно было отложить до другого раза.
Сейчас намного важнее была беременность.
И что с ней делать.
Офелия спокойно почистила зубы, умылась, надела выцветшие джинсы, рубашку с длинными рукавами (по утрам в пустыне было холодно), туристские ботинки, темные очки и шляпу и ушла, оставив ему записку: «Мне надо подумать. Скоро вернусь».
