— Как зовут этого доктора? — говорит она, чтобы прервать тягостную паузу.
— Джек Кеворкян.
— Так он считает, что у человека есть право на смерть?
— Да. — Ситников угрюм и тоже не расположен разговаривать.
— А право на убийство? — лезет напролом Екатерина.
— На какое убийство?
— На любое убийство!
— О чем вы? — Ситников внимательно смотрит на нее.
— Вы знаете о чем! — вырывается у Екатерины.
— Не знаю! И мне не нравится тема разговора!
— Мне тоже! Давайте о чем-нибудь другом. Ну, например, кто ваш любимый писатель?
— Писатель?
— Ну да, писатель. Или нет, давайте лучше о… детективах. Вы любите читать детективы? Какие вам больше нравятся — с кровью или без?
— Как-то не думал об этом, — цедит Ситников, с ненавистью глядя на Екатерину.
— А цветы? Какие цветы вам нравятся? Белые лилии, например? Как вы относитесь к белым лилиям?
— Хватит! — орет Ситников, вскакивая. — Вы совсем свихнулись из-за ваших дурацких игр! Я запрещаю вам совать нос в мои дела! Не подходите близко… ко мне! К моему дому! Обратитесь к врачу!
— К Кеворкяну?
— Идиотка! — Он выбегает из гостиной, секунду-другую возится в прихожей, потом Екатерина слышит, как хлопает входная дверь, и видит, как он несется вниз по ступенькам крыльца. Черно-красный клетчатый шарф, как знамя побежденного, волочится по снегу.
— Право на смерть, — бормочет Екатерина, — удобно… все, кто умерли, тоже имели право на смерть… а на жизнь?
Из глубокой задумчивости ее вывел смеющийся голос, почти пропевший:
— Екатерина Васильевна, вы что, роль репетируете? На пороге очаровательным видением стояла, неслышно войдя в комнату, Вероника Юлиановна. В легкой шубке, накинутой на плечи, белом пуховом свитере, светлых брюках, красивых коричневых сапогах на низком каблуке, благоухающая, улыбающаяся…
— Да нет, — Екатерина почувствовала себя довольно глупо, — просто задумалась.
— А почему у вас дверь не заперта? И звонок не работает?
— Почту брала и, наверное, забыла запереть.
— Ну, тогда здравствуйте. — Вероника, не дождавшись приглашения, шагнула в комнату. — А у вас тут очень мило! Домик кажется совсем маленьким снаружи, а внутри очень даже… просторно. О, да тут и чай готов! Только не говорите, что вы меня ждали! — Она смеется, сыплются знакомые хрустальные бусинки…
— Он уже остыл, — говорит Екатерина, кляня себя за неумение найти легкий беззаботный тон, хотя бы в силу законов гостеприимства. Ее слова прозвучали так печально, что Вероника снова расхохоталась:
— Да Бог с ним, с этим чаем! Я пошутила!
Екатерина улыбнулась в ответ и вздохнула.
— Я была в вашем районе, у нашей старинной знакомой, маминой приятельницы, завезла кое-какие продукты и рассказала последние сплетни — она работала у нас до прошлого года, знает всех. А сейчас болеет и почти не выходит.
Екатерина откровенно любовалась ее оживленным, нежным лицом и легкими, светлыми, удивительно красивого овсяного тона волосами.
— Садитесь, пожалуйста, — спохватывается она наконец, — кофе? Чай?
— С удовольствием! — смеется Вероника. — Кофе, если можно.
Они вместе уносят чашки с остывшим чаем на кухню. Вероника двигается легкой танцующей походкой. «А может, и не сорок, — думает Екатерина, — не может быть, чтоб сорок! Она же совсем как девочка». Она благодарна Веронике за то, что та ни о чем не спросила.
— Екатерина Васильевна, — говорит Вероника, помешивая свой кофе, — я к вам с деловым предложением. Думаю, мы с вами могли бы заключить договор о сотрудничестве. Мне нужны ваши «королевские охотники». Правда, у меня контракт с другой фирмой, но после того, что случилось, я собираюсь отказаться от их услуг. — Она выжидательно смотрит на Екатерину.
— Это несколько неожиданно. — Екатерина, как опытный бизнесмен, не торопится соглашаться.
— Я навела о вас справки. Я знаете, какая крутая! Ни за что не куплю кота в мешке! — Она смеется. — У вашего бюро блестящая репутация. А кроме того, мне страшно нравится его название. Сами придумали? Впрочем, что это я! Конечно, сама! Правда?
— Сама, — отвечает Екатерина, чувствуя, как в нее перетекает Вероникина легкость и жизнерадостность.
— Ох, совсем забыла! — восклицает Вероника. — У меня же подарок для вас! — Она достает из сумочки уз кую, в форме вытянутой пирамиды, белую с серебром коробочку. — Это те самые духи, которые вам понравились. Помните? Ну-ка, как его зовут? Эссеи Мияки! Вот как!
«Врет она все!» — вспоминает Екатерина слова Юрия Алексеевича.
— Спасибо большое, — говорит Екатерина, испытывая неловкость, — но… вам не следует…
— Это не взятка, а от всего сердца! — уверяет Вероника, и Екатерина думает, что она очень чуткая и наблюдательная.
— Спасибо большое! Какая прелесть! — Екатерина с удовольствием рассматривает изящную коробочку.
— У вас славный домик. — Вероника, видимо, сочла, что можно переменить тему. — Вы здесь одна живете? Я всегда мечтала иметь свой дом…
— Разве у вас нет дома?
— У меня? Ну что вы! Дому нужен мужчина. А я — хрупкая, слабая женщина. У меня квартира на проспекте Революции, в самом центре. Вы непременно должны у меня побывать. — Она взяла чашку с кофе и тут же поставила ее обратно на стол. — Горячий еще! Вы курите?
— Нет. Но вы курите, пожалуйста.
— Люблю кофе с сигаретой, — Вероника достала из сумочки пачку сигарет, — помогает расслабиться… Знаю, знаю, вредно, цвет лица портится! Если честно и откровенно, все время собираюсь бросить, думаю, ну все, эта — последняя… но совсем нет силы воли, — она скорчила забавную гримаску, — и я успокаиваю себя тем, что…
Звук открываемой входной двери прерывает ее на полуслове. Раздаются торопливые шаги, и появляется Галка, собственной персоной, встревоженная, румяная, в расстегнутой оранжевой куртке.
— Катюша, — кричит она, не обращая никакого внимания на гостью, — что случилось?
— Познакомься, — говорит Екатерина, — это Вероника Юлиановна.
— Можно просто Вероника, — говорит та, с доброжелательным любопытством разглядывая Галку.
— Галина. — Галка похожа на остановленную на скаку лошадь.
— Я смотрю, вы популярная личность, — обращается Вероника к Екатерине. — Один гость из дома, другой в дом!
— Вероника Юлиановна — владелица нескольких ресторанов, — объясняет Екатерина Галке. — А кстати, «Антоний и Клеопатра», случайно, не ваше кафе?
— Нет, к сожалению. Принадлежит конкурирующей фирме. Пока. Название удачное, мне очень нравится. Но моя «Золушка» ничуть не хуже. Правда, совсем в другом стиле. А вот цены у меня намного ниже.
