– Он самого Иосифа Виссарионовича обыграл, – горделиво сказала его супруга.
И это была ее единственная фраза за все застолье.
Новоселье, как свадьба, оказалось скромным и коротким, гости посидели минут сорок, после чего стали прощаться. И тут, возле порога, Баланов спохватился и сказал уж совсем по-свойски:
– Про подарок-то мы с тобой забыли, мать? – и поднял с пола коробку. – Это вам на новоселье!
– Беру и помню, – усмехнулся Сергей Борисович, принимая подарок.
– Молодец! – похвалил он. – Из тебя толк будет!
В коробке оказались старинные настенные часы с боем из антикварного магазина.
Потом Ангелина стала убирать со стола, а Сергей Борисович хотел только глянуть, что за бумаги привез Баланов, но прочитал одну страницу, вторую и потом уже не мог оторваться. Это была подробная аналитическая справка по Мексике, где раскладывалось все, от взаимоотношений с соседними государствами до личных качеств, наклонностей и связей руководителей страны, их жен, детей и родственников. Кто на кого может влиять, какими средствами и способами, и как влиять на влияющих. Знать все это, наверное, было острой необходимостью, но он, еще не посвященный во все тонкости международных отношений, способов добычи информации и ее реализации, читал и не мог отделаться от мысли, что подглядывает в замочную скважину.
И одновременно кто-то подглядывает за ним. Причем именно в это время, когда он читает...
Новая квартира сразу же показалась неуютной и чужой.
Когда он спохватился, Ангелины уже не было ни на кухне, ни в зале. Он заглянул в одну спальню – там оказалась пустая, но заботливо расстеленная кровать с двумя подушками, и даже теплый мужской халат висел рядом. Вторая спальня оказалась запертой изнутри. Сергей Борисович постучал, но услышал в ответ:
– Спокойной ночи, милый.
Он такого не ожидал, поскольку все это время, как они расстались в аэропорту, подспудно думал, что следующая их встреча закончится наконец-то брачной ночью.
– Мы не успели поговорить, – забормотал он. – Бумаги отвлекли... Открой?
– Завтра поговорим. – Вероятно, она потягивалась. – Так спать хочется...
– Зачем же ты нажаловалась дяде?
– Нажаловалась? – не сразу переспросила Ангелина.
– Да, будто я не исполняю... супружеский долг. И вообще у меня домостроевские замашки.
Сергей Борисович не слышал, как она встала, поэтому дверь отворилась неожиданно. Свет от настольной лампы был сзади, поэтому лицо было затенено, однако ярко светились золотистые волосы и очертания ее тела под ночной сорочкой.
– Я не жаловалась, – встревоженно проговорила она.
– Значит, мы живем с тобой под постоянным надзором, – предположил он. – Нас видят на просвет, как в аквариуме. Наверное, и сейчас...
– Сейчас нет, – твердо сказала она. – Проверки закончились...
– Нас проверяли?
– Ты разве не догадывался об этом?.. Нас рассматривали в лупу. Поэтому я увела тебя в баню. – Она улыбнулась. – Помнишь? А теперь дядя доверяет. Даже косточку с тобой переломил...
Он взял Ангелину за плечи.
– Знаешь, я, кажется, начинаю привязываться к тебе. Ждал вот этой встречи...
– Когда привяжешься, тогда и приходи! – Она со смехом вывернулась из рук и спряталась за дверь, оставив щелку. – Исполнять супружеский долг!
– Пусти меня?
– Давай договоримся на берегу, – вдруг предложила Ангелина. – Или мы это делаем по любви, или для здоровья. Ты как хочешь?
Прислонившись к косяку, он полюбовался ее пытливыми, насмешливыми глазами и спросил:
– Если для здоровья, то могу войти сейчас же?
– Можешь! – Она открыла дверь.
– Тогда спокойной ночи!
Он развернулся и пошел в свою спальню.
– Это твой выбор, Сережа! – громко прошептала она.
Их жизнь в Мехико началась с суеты, и представление о дипломатической работе у Сергея Борисовича резко изменилось. Едва приняв дела и вручив президенту верительную грамоту, он получил его просьбу оказать содействие в ликвидации последствий наводнения в южных районах. Кроме того, в стране работало много специалистов – нефтяников, газовиков и металлургов, причем с семьями, и стоял острый вопрос школьного образования их детей, поскольку в то время им не разрешалось учиться в местных школах с капиталистическими нравами. И это все помимо основных обязанностей посла, десятков обязательных встреч, приемов, выдачи виз, переговоров и прочей рутины. Ко всему этому Сергей Борисович сильно простудился в жаркой Мексике, ибо не умел пользоваться кондиционером и однажды включил его в спальне и уснул на холодке. А проснулся уже с температурой, кашлем и насморком, так что провалялся почти неделю и с той поры больше не пользовался благами цивилизации.
Ангелина была тогда в ранге атташе по культуре и прессе, занималась связями с общественностью, то есть создавала имидж представляемого государства, и до поры до времени Сергей Борисович даже не подозревал о ее истинной профессии и поручениях, которые она выполняла. Однако вскоре заметил, что чаще всего жена общается и даже проводит время в обществе торгового атташе Лобзина, переводчика и повара, – коллектив небольшой, жили скученно и вся жизнь представительства была на глазах. А поскольку отношения с Мексикой в то время считались дружественными, то посольство не испытывало каких-либо неудобств, можно было спокойно передвигаться по всей стране, останавливаться в гостиницах, ездить на отдых хоть к берегам Тихого океана, хоть к Мексиканскому заливу, в горы или джунгли. Этим Ангелина и пользовалась, уезжая на воскресенье то с Лобзиным, то с переводчиком, – все они в совершенстве владели испанским, а через пару месяцев, покрывшись густым загаром, мало чем отличались от местных жителей: у повара, впрочем, как и у посла, выходных не было.
Возвращалась она обычно поздно и почти счастливой, шептала какие-нибудь манящие слова, мол, так здорово кататься на доске по океанским волнам, только жаль – тебя не было рядом, отмывалась в душе от соли и исчезала в своей спальне.
Сергей Борисович воспринимал это как женскую хитрость; Ангелина умышленно дразнила отдыхом в обществе мужчин, дабы вызвать у него чувства, но достигла обратного результата – ничего, кроме отчуждения, он не испытывал. Однажды она уехала с Лобзиным будто бы в Акапулько, но позвонила из Матомороса, сказала, будто у них сломалась машина и они приедут только завтра к вечеру.
Уснуть он не мог, до глубокой ночи смотрел телевизор, потом болтался по квартире, стараясь разобраться в своих чувствах, и, разогревшись ревностью, зашел в спальню Ангелины. Сергей Борисович не мог объяснить себе, что он ищет, какие улики и следы измены хочет найти; скорее всего им двигало желание заглянуть поглубже в душу своей служебной жены, понять, есть ли у него надежды на ее чувства, и определиться, как быть дальше. Он осмотрел столик под зеркалом, прикроватную тумбочку – ни писем, ни открыток, ни тем паче дневниковых записей, хотя он знал, что Ангелина переписывается с родителями и подругами по ИМО. Когда же открыл платяной шкаф с нарядами и с чувством ревнивого подозрительного мужа стал ощупывать одежду, вдруг обнаружил в кармане джинсовой куртки ее дипломатический паспорт.
