…
Ой е-о-о-о…
Короче, в двух словах. Когда настанет день икс, куча тварей восстанет из могил и полезет из-под земли. По легенде, кто-то, сильно похожий на меня, будет бегать в алых доспехах, издеваться над нежитью и лично всех упокоит обратно (я столько не осилю), после чего надает по шее их главному — и умрет с улыбкой на губах. (Конец потряс. Мне вся затея чем-то сильно и страстно не нравится.)
Паренек смотрит с надеждой, сказал, что доспехи он припер. Показывает на груду чего-то красного в углу. Иду. Осматриваю. Поднял шестикилограммовый шлем и понял, что надеть все просто не смогу.
Пупс дрыхнет у миски, плюнув на бесполезное вылизывание. Его бы вымыть…
Парень просит меня быстро переодеться (?!) и срочно полететь с ним на небо — там выдадуг набедренную повязку (под доспехи, что ль?), наделенную силой убивать нечисть (без комментариев).
Отказался, отбросил шлем, попал в кота… Кот почему-то выжил.
08:23
Меня уже час соблазняют смутными перспективами смерти на благо народа. Упорно отказываюсь, объясняя, куда он может эти перспективы засунуть. Парень обижается, сказал, что, если меня не убедит, после смерти не станет настоящим анрелом. Предложил много-много денег.
Я его послал.
08:34
В комнате появились еще двое, с крылышками. Сверкающие и чистые. Пупс тяжело дышит на столе, терпит мое лечение. Оба косимся на гостей, оба зло и недоброжелательно.
Парень наябедничал, что я не хочу умирать за идеалы. На меня очень сурово и ошарашенно посмотрели. Видимо, до меня еще ни один идиот не отказывался сдохнуть на благо всех подряд. Опять всех послал… по домам.
Те, что с крыльями, воззвали к моей совести, сказали, что сила была дана мне свыше как раз на такой случай. И если заартачусь — конфискуют обратно.
Обидно. Думал — гений…
Надулся, сказал — пусть забирают.
08:42
Совещаются чего-то. Чего они там совещаются? Вспомним молодость и заклинание подслушивания.
— Он не сдастся, Феофан.
— Но мы не можем забрать силу, тогда нам придется убить его.
— А если предложить бессмертие?
— Он — идиот. Не купится.
?!
— Можно его вырубить и бросить среди толп нежити.
— Мысль хорошая, Платинеус, но опасная. А вдруг — не оправится и они его победят?
— Хм… а если…
— А ты не лезь в разговоры старших!
— Простите. — Писк.
— Вся надежда на Сириуса. — Со вздохом.
— Но… он же…
— Да. А что делать? Он переубедит даже отъявленного грешника.
— Я не согласен! Это крайние меры! (Я чего-то нервничаю. О ком это они?)
— Ты видишь другой путь? — Пафосно.
— …нет. — Печально.
— Да будет так. — Скорбно.
Все трое резко повернулись ко мне. Рот упорно отказывается улыбаться. В моих глазах даже не подозрение, в них — прямая угроза.
— Мы призовем к тебе анрела, смертный, и ты… согласишься на уча… на судьбу героя.
И не успел я и слова вякнуть, как они исчезли. Все трое. Обидно.
Сел, глотнул молока, погладил кота и стал ждать. В голове сформировался образ громилы с кривой улыбкой, подпиленными зубами и стокилограммовой Библией в руках. Отобьюсь ли?
09:02
Надоело ждать — пошел спать, прихватив Пупса.
Суббота
14:56
Жену тревожить не стал — поперся во дворец к принцу.
Но… высочество занято подготовкой к свадьбе — выражается это в ныканье по закоулкам дворца со своей будущей женой.
Мой крик о помощи нагло проигнорировали, попросив порыться в библиотеке без него.
Во зараза. Я тебе это припомню…
17:32
Проголодался, но нашел пророчество. Изображенный на картинке алый «марсианин», отрывающий голову то ли барану, то ли неубедительной кляксе, оптимизма не прибавил.
Плюнул, пошел домой. Оставив в помещении страшный бардак.
19:32
На улице какая-то девочка попросила милостыню, рухнув на колени и ласково заглядывая в глаза. Выдал ей медяк, попытался пройти дальше.
Вцепилась в плащ, ноет о милосердии, рыдая навзрыд. Мне поплохело, отдал серебряную монету! Жена — убьет. Наколдовывать деньги не умею (надолго), а зарплата раз на раз не приходится (ох уж эта королевская система… бюрократов).
Монету взяли, голосят во все горло, рассказывают о маме, папе, двадцати сестрах и братьях. (Всем по месяцу от роду. Их мама — конвейер, что ли?) Плачет, бьется в истерике, достает замусоленную Библию, сует чуть ли не в зубы.
!!!
Отдал золотой, три серебрушки и коробок спичек. Вывернул карманы и объяснил, что больше ничего нет.
Девочка лично меня всего ощупала (я — в шоке), удовлетворенно кивнула и куда-то умотала. Вполне бодро и на своих двоих. Кормилица, блин.
21:23
Рассказал Нильс о случившемся. Милая все поняла, покивала и… звезданула сковородкой. Вот за что это мне?
Воскресенье
1211
Послали на базар, сунув список покупок, Пупса на поводке и корзинку. Денег не дали. Сказали — с деньгами и дурак купит.
Это намек на то, что я умный, или укор за вчерашнее?
Выставлен за дверь, в дождь и слякоть… Осень, однако.
12:17
У прилавка с рыбой стояла она. Долго не решался подойти.
12:41
Меня заметили! Скрываюсь в толпе.
Истошное: «Дяденька!» — не вдохновляет на капли. Рванули за полы плаща, упали на колени, в голос заревели и начали умолять оделить страдалицу, ибо загибается.
Народ шарахнулся, смотрят неодобрительно. И почему-то на меня.
Сую ребенку Пупса. Кота трогательно прижимают к груди одной рукой, второй продолжают держать за плащ. Выворачиваю карманы. Ну нет ничего!
Общупали всего. Опять же на меня смотрят презрительно и зло. А я-то что?
Вернули Пупса, спросили, чего я тогда приперся. Сказал — за рыбой.
Девочка кивнула и сообщила, что рыбу любит.
Нет, я так не могу! Я ее прибью на фиг!
13:32
Показываю продавцу рыбы кота. Мне молча суют в корзину три средних рыбешки. Девчушка тут же достает две и радостно куда-то уносится. Угрюмо смотрю ей вслед. Колдовать над детьми — не позволяет что-то вроде чести. Сжать зубы и отвернуться.
