Али почувствовал, как от этих слов жар бросился ему в лицо, и ему стало нехорошо. Может, эмир задумал причинить ему неприятность? Али знал, что не всегда был сдержанным на язык. Возможно, он недооценил Нуха II, и эмир не так понял смысл какого-нибудь его саркастического высказывания? Уж не собрался ли эмир отомстить ему за насмешку?
– Ну, на самом деле, вы оказываете мне слишком большую честь, – пробормотал Али. – Я делаю то, что умею, и…
– Слушайте, слушайте! – воскликнул Нух II и, смеясь, обратился к своим гостям: – Это слова великого человека. Ваша скромность украшает вас, но она ни к чему. В этом зале нет никого, кто не был бы убежден в ваших способностях, будь то те, кому посчастливилось лечиться у вас, или те, кто лишь слышал, что говорят о вас в Бухаре. Однако больше всех благодарен вашей гениальности я. Взгляните-ка на мой нос. – Он оглядел всех. – Совсем недавно, в результате несчастного случая на охоте, у меня на лице вместо носа был кровавый ком мяса. Я и надеяться не смел на то, что кости срастутся и нос примет свои прежние очертания. А теперь полюбуйтесь, гости дорогие. Есть разница между тем, что было, и тем, что есть? – Все убежденно закачали головами. – И этим я обязан искусству врачевания Али. Без него я выглядел бы, наверное, как драчун из мрачных трущоб Бухары.
Али был готов провалиться сквозь землю. На самом деле его никак нельзя было обвинить в излишней скромности.
Эмир окинул взглядом гостей.
– Я долго думал над тем, как выразить свою признательность человеку, возможности которого, по сути, безграничны. Дарить Али аль-Хусейну драгоценные камни, ковры или мебель – все равно что подарить, скажем, Саддину лошадь.
Все рассмеялись. Сердце Али стучало в груди так, как барабанные палочки перед завершением танца. Его одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, он был взволнован, как маленький мальчик перед первой охотой, с трудом сдерживая напряжение в ожидании сюрприза, который приготовил ему Нух II. С другой стороны, его терзал страх оказаться жертвой игры эмира в кошки-мышки. Уж не ждет ли его в конце этого вечера смертный приговор или нечто подобное?
– Итак, уважаемый Али аль-Хусейн, я придумал для вас нечто особенное. То, чего у вас, несмотря на все богатство, нет. – Эмир встал и в предвкушении радостного события стал потирать руки. Или он злорадствовал? – Доставить ее сюда!
Зазвучала дробь барабана, всеобщее напряжение достигло наивысшей точки. Али невольно затаил дыхание. Что еще выдумал Нух II? Может быть, задумал подарить ему львицу? И питает надежду на то, что хищное животное съест его в собственном доме и тот не обагрит свои руки кровью Али? Но напряжение спало сразу, как только смолкла барабанная дробь и в комнату вошла женщина в сопровождении слуги. Тот провел ее мимо фонтана, будто хотел удостовериться в том, что она не повернет назад и не исчезнет в бесконечных коридорах дворца. Женщина, как и предписывает Коран, была в парандже, так что разглядеть ее не представлялось возможным. К своему удивлению, он заметил, что она одета как невеста. Что еще надумал Нух II? Уж не хочет ли он женить своего лейб-лекаря прямо здесь и сейчас? Али просто не знал, как ему себя вести. Да, он почувствовал облегчение: в конце концов, свадьба – это не смерть, которой он так страшился. Но, опять-таки, ему хотелось самому выбрать себе жену и свадьбу отпраздновать в СВОЕМ доме, в кругу СВОИХ гостей. Но как заявить об этом повелителю?
Нух II вышел навстречу женщине в парандже, взял ее за руку и повел к Али, как отец свою дочь – к жениху. Али разволновался и, к своему удивлению, понял, что ничего не имеет против перемен в своей холостяцкой жизни. И мог ли он вообще противостоять этому роковому стечению обстоятельств? Сотни мыслей и всяческих отговорок пронеслись в его голове, однако их пришлось тут же отбросить. Не мог же он обидеть Нуха II в его собственном доме перед его же гостями, отказавшись принять от него подарок! И наконец, заглянув в глаза скрытой за паранджой женщины – они были голубыми, как небо перед наступлением рассвета, – Али затаил дыхание. Это была ОНА! Та таинственная дикарка с Севера, что сломала эмиру нос.
Али вдруг понял, что и эта награда, и праздничная трапеза были, к сожалению, всего лишь предлогом. Нух II хотел отделаться от опасной рабыни и при этом избежать неприятностей. И кто же более всего, как не врач, который был уже знаком с этой женщиной, подходил для осуществления задуманного?
– Али аль-Хусейн, уважаемый и бесценный друг, – начал повелитель, ласково похлопывая руку женщины. Али было видно, что она пыталась высвободиться. – Как вам известно, я неохотно расстаюсь с тем, что дорого моему сердцу. А это лошади и женщины. Но моя благодарность столь велика, что я готов пойти на большую жертву. И потому хочу вручить вам в подарок редкую жемчужину из моего гарема. Это женщина несравненной красоты и выдающейся добродетели. – Эмир посмотрел на нее и вздохнул. – Итак, я передаю ее в ваши руки. Не пугайтесь, Али аль-Хусейн, но мы хотим отпраздновать еще и вашу свадьбу. И то, что эта женщина сегодня в свадебном наряде, говорит о том, что она будет вашей всегда. Может быть, она вас полюбит. Прошу вас обращаться с ней хорошо, так как, признаюсь, с трудом расстаюсь с такой редкостной красотой.
Жестом он попросил Али подняться с места. Тот встал и подошел к Нуху II. Эмир на глазах всех присутствующих передал ему руку женщины. Али взял ее и попытался улыбнуться.
– Я… я не знаю, что мне следует говорить, – пробормотал он. – Я никак не рассчитывал на столь… великолепный подарок. Я буду дорожить ею. Благодарю вас, Нух II ибн Мансур.
Чуть дыша, он поцеловал ладонь женщины, а Нух II и его гости отметили этот жест радостными аплодисментами. Али улыбался. Он чувствовал себя лицемером. Лучше бы ему провалиться на этом месте и со всем своим имуществом оказаться на другом конце света. Али взглянул на женщину. В ее глазах появилось недовольство.
«Может быть, эмир хочет избавиться не только от рабыни», – подумал Али. Возможно, он задумал уничтожить его особо коварным способом.
Нух II и Али сели, женщина заняла место у ног Али. Эмир и его гости веселились от души. Музыканты играли, гости балагурили, обмениваясь шутками, смеялись.
Али рассеянно участвовал во всеобщей радости. Никто не заметил, что он думал о чем-то другом. Он наблюдал за женщиной. Расположившись у его ног, она сидела неподвижно, как статуя. Но Али казалось, что под паранджой в ее душе все кипело, бурлило и клокотало. Одно было ясно: все происходящее было для нее, так же как и для него, полной неожиданностью. И, как и у него, воодушевления не вызывало.
Уже далеко за полночь эмир наконец объявил об окончании праздничного ужина и приказал подать к дверям зала торжеств паланкины для своих гостей. На протяжении всего пути Али и его спутница молча сидели друг против друга. Однако они не были похожи на двух людей, которые провели приятный вечер. Внутреннее раздражение достигло такой степени, что оба ощущали легкое пощипывание кожи.
Али облегченно вздохнул, когда рабы-носильщики остановились перед его домом и помогли выйти из паланкина ему и его женщине. Али был в растерянности. Этот дом, его очаг, до сих пор был мирной обителью покоя и благополучия. Здесь он чувствовал себя хорошо с тех самых пор, как себя помнит. Какой же должна стать жизнь теперь, когда вдруг появилась жена, да еще ТАКАЯ? Он вспомнил своих женатых друзей, изводимых ежедневными спорами, вечными придирками и ревностью. Али вздохнул. Со своей свободой придется распрощаться. Остается одно: искать способ пристойным образом избавиться от этой женщины. Но как его найти?
