Она кивнула.
Я взяла стоявший у стенки металлический стул, один из многих, на которых сидели наши гости во время Nuit Rouge.
— Я разобью окно, и мы туда вылезем.
Она снова кивнула.
— Готова, Дженни? Когда я кину стулом в окно, кричи.
Я надеялась, что они решат, будто я, вернувшись к «милым старым привычкам», терзаю жертву. Однако это была всего лишь надежда, я не могла рассчитывать, что так оно и произойдет. Я изо всей силы швырнула стулом в окно. Дженни закричала во все горло. Я ощутила: вампиры встрепенулись. Они идут сюда. Обмотав руки занавеской, я расчистила окно от осколков. Дженни обхватила ногами мою талию, и я вылезла на улицу.
Мы вместе помчались в ночную тьму.
* * *
— Зачем эти люди украли меня у мамы с папой?
Мы пробирались через лес, двигаясь вдоль дороги.
Дженни судорожно цеплялась за мою руку.
— Они очень опасны. Если еще когда-нибудь увидишь их, беги со всех ног.
— А они думали, ты что со мной сделаешь? — продолжала спрашивать она.
Со времени нашего бегства прошло уже четыре часа. Наконец, свернув с дороги, мы увидели с дюжину полицейских машин, выстроившихся перед маленьким домиком. Молодая женщина с такими же светлыми, как у Дженни, волосами, раскачивалась взад и вперед, скорчившись на земле перед входом в дом, прижав колени к груди.
— Дженни, послушай меня. Сейчас ты побежишь к ним. Обещай мне кое-что, ладно?
Она кивнула.
— Не рассказывай им обо мне.
— Куда ты пойдешь? — спросила она. — Назад в тот дом?
— Не думаю, что я когда-нибудь вернусь туда, — ответила я.
Дженни обняла меня, нежно поцеловала в щеку и помчалась по улице к дому. Розовое платьице развевалось вокруг маленьких ножек.
— Дженни! — отчаянно закричала женщина на лужайке.
Полиция обступила мать и дочь, а я повернулась к лесу, углубляясь в самую чащу деревьев и кустарников. Полиция обшарит все улицы, так что мне необходимо убраться подальше отсюда. Я шла в лес, не разбирая дороги. Ничего, потом как-нибудь выберусь. Может, встречу Сулиня… Вдруг справа, со стороны дороги, раздался какой-то шорох.
Я обернулась. Там, в тени раскидистых ветвей, стоял Вайкен. В полутьме я различала очертания твердого подбородка и чуть припухлых губ. Волосы и длинные бакенбарды были чернее угля. Он стиснул зубы, и по лицу его я видела. — Вайкен очень страдает. — Кто ты? — прошептал он.
— Преображенная.
— Ты лишаешься прав на вампирскую жизнь, — ровным, без каких-либо эмоций голосом произнес он.
— Я знаю правила.
По глазам Вайкена я видела: он связан с остальными членами братства — теми, что ждут сейчас в замке. В месте, возвращаться куда я отказалась. Я знала теперь, куда отправлюсь — куда в любом случае отправилась бы, едва покинув свою темницу. Перед мысленным взором у меня возник Джастин. Его широкая грудь, блестящая под лучами солнца, как блестела тогда, на морской прогулке.
— Все кончено, — проговорил Вайкен.
Именно эту фразу когда-то сказала и я ему: в ту самую ночь, когда превратила его в вампира. Я не стала ждать, что будет дальше. Повернулась и помчалась во мрак лесов.
* * *
В Лаверс-Бэй день близился к вечеру. Прошло четырнадцать часов с тех пор, как я убежала в лесах от Вайкена. Едва выбравшись на дорогу, я отправилась в аэропорт, купила билет на утренний рейс и к вечеру уже была в Уикхэме. Теперь, когда братство знало, что я жива, я снова получила доступ к своим деньгам. Можно было уже не бояться, что они проследят мой рейс: они и без того знали, куда я направлюсь.
Стоя за воротами Уикхэмской частной школы-пансионата, я смотрела на знакомую территорию, газоны и лужайки, красный кирпич корпусов. Все купалось в отсветах розового весеннего заката, заливавшего траву пламенем. Пламя пылало и у меня в душе.
Каждая травинка вспыхивала желтыми и зелеными бликами, ветер прокатывался по лугам золотой волной.
Если б мне было суждено когда-либо попасть на небеса там все выглядело бы именно так.
Время пришло. Я медленно вступила под своды арки. Стальной фасад и острые копья наверху ворот тянулись ввысь. Мне надо было тщательно рассчитывать каждое свое движение. Любое дерево тут, в Уикхэме, предлагало дружественный приют, место, где бы меня никто не заметил. Вампиры вообще отлично умеют сливаться с пейзажем, а Уикхэмский кампус предоставлял для того все возможности.
Прошло часа два. На серовато-синем небе замигали первые звезды. Мимо меня то и дело проходили ученики, однако я ни разу не встретилась ни с кем из них взглядом. Я высматривала Джастина — только одного его, и к десяти часам вечера уже начала волноваться. Я знала: братство не оставит меня в покое, последует за мной по пятам. Мысли моих бывших собратьев теперь стали мне недоступны, однако я не сомневалась: Вайкен рассказал им, что я сохранила человеческую природу, тем самым нарушив правила братства, правила, что сама когда-то и установила. Я стала вампиром, которому нельзя доверять, — а потому обязана была умереть. Сам Вайкен не способен убить меня из-за уз любви. Но любой другой член братства может расправиться со мной — и не преминет сделать это при первом же удобном случае.
Я миновала студенческий клуб. Он уже закрылся на ночь, в окнах — ни огонька. Я зашагала дальше по освещенной фонарями дорожке между клубом и общежитием «Кварц». Меня обогнала стайка старшеклассников, спешащих до полуночи, времени отбоя вернуться по домам. Я остановилась в тени неподалеку от клуба.
Этак мне никогда Джастина не найти. Я пересекла газон и остановилась в паре шагов от ярко освещенного входа в «Кварц», по-прежнему держась в тени. Из подъезда вышел Кертис Инос. Раскурив сигарету, он достал мобильник и, набрав чей-то номер, двинулся в сторону парковки рядом с «Искателем». Я бесшумно кралась за ним по пятам.
— Привет, — бросил Кертис невидимому собеседнику. — Вы все еще в Лаверс-Бэй? Окопались вы там в кабаке, что ли? Опять отбой пропустите.
Он имел в виду бар на дальнем конце Мейн-стрит. Я знала, что многие старшеклассники ходят туда надраться, если раздобудут поддельное удостоверение личности. Вокруг левой руки Кертиса вился сигаретный дым. А я и не знала, что он курит. И когда только начал?
— Мой идиот-братец еще там? — спросил он тем временем собеседника, сворачивая возле парковки направо.
Очередная порция учеников вылезала из машин и спешила по дорожкам к общежитию. Я знала всех их по именам — но не знала, как объяснить им произошедшую со мной перемену. Последние слова Кертиса, что я слышала, были:
— Он там теперь почти каждый вечер. Я снова отступила в тень деревьев.
* * *
В городе ночь тоже была моим другом. Ночью легче оставаться незамеченной, держаться в стороне от толпы. Я продвигалась все больше вдоль стен, стараясь не попадаться никому на глаза. Любой, обративший на меня внимание, отметил бы, что я выгляжу словно чуть призрачнее, воздушнее обычных людей. Кожа у меня теперь была белее снега, глаза — точно два кусочка синего прозрачного стекла. Я шла мимо всех тех магазинчиков, что так любила когда-то: вот лавка с одеждой, кондитерская, городская библиотека.
