Мне вдруг все стало ясно. Почему Джилл тогда начала так странно себя вести — в этом виноват был только я. Тогда я не подумал о том, что у меня на языке еще осталось это зелье.
— Нет, — сказал я, задыхаясь от чувства вины. — Я не хотел…
— Не кори себя так, — простонала она. — Хорошо, что все так вышло. Раствор делает нас лучше.
— Это ложь.
Неприятное удивление и угрызения совести заставили меня ослабить хватку, Джилл внезапно вырвалась и величавой походкой направилась к роялю, покачивая бедрами. Остановившись, она нажала клавишу:
— Тристен, может, поиграешь? Сочинишь что-нибудь?
Я замер:
— Откуда ты знаешь?
— Я просто понимаю эту твою сторону, — сказала она. — Джилл не понимала, но мне твоя музыка знакома. Я знаю, где ее источник. А теперь он пересох, Тристен, не так ли?
Когда я увидел тело Джилл на коленях у Тодда Флика, это был удар ниже пояса. Но жалость, с которой она говорила о моей утрате, разрывала мне душу. У меня даже не было сил ответить, а она направилась от рояля обратно ко мне, подняла руку и погладила меня по щеке. Я закрыл глаза, чтобы не встречаться с ней взглядом.
— Тристен! — Она пыталась соблазнить меня. — Ты мог бы вернуть свой талант прямо сейчас. Поцелуй меня. Коснись моего языка, и ты снова сможешь играть. А потом мы с тобой поиграем.
Я покачал годовой, хотя желание было велико. Точнее, оба желания.
— Нет. Ни за что.
Она обвила руками мою шею, встала на цыпочки, коснувшись меня грудью.
— Тристен, нам будет так хорошо, — пообещала она, зарываясь пальцами в мои волосы. — Мы будем просто потрясной парой. Иногда к тебе будет возвращаться твоя правильная девочка. Плюс я. Тристен, у нас есть раствор. Так что наши возможности безграничны.
Господи, как я в тот момент всего этого хотел. Существо, которое я держал в своих объятиях, обещало мне все, о чем только может мечтать мужчина. Мы были бы святыми днем и грешниками по ночам. Я мог бы вернуть свой талант и играть в лучших концертных залах мира, мог обрести власть и богатство. Я держал бы все под контролем. В своих руках…
— Давай, Тристен, — подталкивала она. Я чувствовал губами теплоту ее дыхания, вдыхал многообещающий запах зелья. — Поцелуй меня.
Талант… власть… секс…
— Джилл, — Простонал я, проигрывая битву с искусом. — Не надо.
Но, бормоча это, я наклонялся к ней.
Глава 81 Тристен
Но за миг до того, как желанная тьма поглотила меня, я открыл глаза.
— Нет, — сказал я и отстранился от нее. Ее взгляд не привлекал меня совершенно. Совершенно.
Разумеется, я все еще скорбел об утрате таланта и очень хотел — хотя бы раз! — услышать овации зала. И хоть мне и стыдно в этом признаваться, где-то в глубине души я скучал по самым извращенным и ничем не ограниченным помыслам зверя, по желаниям, которые выражались и осуществлялись без малейшего укола вины. Эта тварь жила без каких либо моральных ограничений — и это тоже привлекало.
Но Джилл была нужна мне больше таланта, признания или свободы от морали.
Девчонку, которая в тот момент бесстыдно предлагала мне себя, я не хотел. Я хотел девушку, с которой я в ту ночь даже не планировал заниматься любовью, понимая, что Джилл в конце концов пожалеет о том, что переспала с человеком, обреченным на смерть, только потому, что у нее оставалось на это мало времени. Если бы обстоятельства были менее суровыми, она бы подождала.
Знаю, многие сказали бы, что мы слишком молоды для того, чтобы брать на себя пожизненные обязательства или вступать в брак, но я не лег бы с ней в постель без этой клятвы. Я не хотел провести с ней всего лишь одну ночь — в спешке, отчаянии и тайне, тем более если бы нам предстояло расстаться. Я хотел бы надеть кольцо ей на палец. И чтобы у нас было будущее — либо вообще ничего. И я знал, что в глубине души она хочет того же.
— Где весь остальной раствор? — требовательно спросил я. — Хочу, чтобы вернулась Джилл.
— Ни за что, — ответила она, качая головой. — Тристен, ты такой слабак.
Но слабела именно она. Я видел, что взгляд ее стал мягче, она устала. Из рук, которыми она обхватила мою шею, уходило напряжение.
— Идем. — Я подхватил ее, поднял и прижал к груди. — Отнесу тебя в постель.
— Наконец-то, — сказала она немного сердито. Ее голова покоилась у меня на груди. — Давно пора.
— Ляжем спать, — предупредил ее я. Я бы Джилл в такую ночь одну не оставил — вдруг у нее еще остался раствор? Я не думал, что она встанет и выпьет еще, но рисковать все же не хотелось. — Завтра нам предстоит побороться за приз, помнишь?
— Ой, ну его в жопу, — проворчала она, зевая, пока я нес ее вверх по лестнице. — У нас могли бы быть и эти деньги, и многое другое…
— Мне нужна лишь Джилл, — повторил я. Но кое-что меня смутило. Голос уже был похож на голос Джилл. Но она ни за что не выругалась бы так грубо…
Я надеялся, что она скажет что-нибудь еще, но к тому моменту, как я донес ее до кровати, она уже крепко спала. Я разул ее, потом аккуратно вынул из окровавленных ушей серьги. Дырочки были маленькие, но, очевидно, прокалывая их, она ни о чем не думала.
Джилл… Как она могла сделать это с собой?!
А как я мог так беззаботно поцеловать ее, когда у меня на языке оставался раствор?
Я нашел в ванной спирт и вату, сел на кровать, аккуратно взял Джилл за подбородок и вытер запекшуюся кровь, хорошо смочив дырочки. Джилл поморщилась во сне, и я сам вздрогнул, вспомнив, что спирт должен жечь.
— Тихо, любимая, — успокоил ее я, когда она застонала. — Это необходимо.
Очистив ранки, я тоже разулся и лег рядом с ней, гадая, что она скажет, когда проснется и поймет, что я рядом. Будет ли ей противно от того, что наделало ее альтер-эго? Или, может быть, после сегодняшних событий — лжи подруги и своих эскапад — поведение Джилл изменится?
Она спала, а я нет, я обнимал ее, всерьез беспокоясь о том, что моя любимая может стать другим человеком, когда встанет.
Глава 82 Джилл
Я проснулась среди ночи, почувствовала, что кто-то обнимает меня за талию, и не на шутку испугалась. Последнее, что я помню, это рассказ Бекки о том, что она переспала с Тристеном, значит, это не мог быть он…
Набравшись смелости, я перевернулась на другой бок и увидела, что рядом лежит именно он. Между нами… что-то произошло после того, как я переменилась? Если да, то получается, что я сама себя обокрала. Хотя я его больше не любила. Не любила…
— Тристен. — Я потрясла его за плечо. — Проснись.
