Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Отбыв два дня в добровольном заточении, ранним утром третьего я взбунтовался. Виноваты были и нервы, и домочадцы. Не успели они, как говориться, продрать глаза, даже не умывшись и не позавтракав, сразу же засели за игру.
— Вы оставайтесь и играйте в свою чертову зернь, а я сегодня же иду к царю, — сказал я. — Я лучше стану окольничим и буду заседать в боярской думе, чем смотреть, как вы целыми днями занимаетесь черт знает чем! Меня от ваших развлечений просто тошнит!
Наташа с Ваней такой неожиданной вспышки испугались и уставились на меня, не понимая, какая муха меня укусила.
— Это же чистый маразм! Какие-то бразильские сериалы! — не в силах сдержать накопившееся раздражение, добавил я, прекрасно понимая, что они меня просто не могут понять, но что делать — накопилось.
— Делали бы что-нибудь полезное, чем с утра до вечера бросать кости! — менее агрессивно добавил я.
Мне не ответили, тогда я начал собираться во дворец. Домочадцы о зерни забыли и наблюдали за моими резкими телодвижениями. Однако, когда дело дошло до сухого прощанья, Наташа неожиданно подошла ко мне вплотную, заглянула в глаза и жалобным голосом попросила:
— Если можно, не уходи сегодня из дома.
— Почему? — удивился я неожиданно тревожному тону и страху в ее глазах.
— Мне кажется, что сегодня умрет мой отец.
— Что?! — только и смог воскликнуть я. — Откуда ты это можешь знать?
— Чувствую, — совершенно серьезно ответила она. То, что ее отца, по словам встреченного карателя, ранили разбойники, мы знали, так что какая-то почва под ее предположениями была, однако так точно определить время его смерти показалось мне не совсем убедительно.
— Ну и что ты намерена делать?
— Завтра нам нужно будет ехать в наше имение на поминки.
— Ты думаешь? — с сомнением сказал я, глядя на ее только слегка приходящее в норму лицо. Синяки и ссадины уже поменяли цвет, но выглядела она еще очень плохо.
— Что делать, все-таки он мой отец, а я его единственная наследница. Только мне нужно прилично одеться, в таком виде мне ехать нельзя.
То, что в прошлый «шопинг» она накупила кучу тряпок на все случаи жизни, Наташа, кажется, забыла.
— Тебе что, не во что одеться? — невинно спросил я.
— Ты, кажется, забыл, что у меня начинается траур! Сейчас мы поедем в Охотные ряды, пристойно оденемся, чтобы завтра с утра можно было ехать хоронить отца.
— Так сразу и хоронить?
— Я его единственная дочь, и больше о нем позаботиться некому, — решительно сказала она. — Притом без хозяйского догляда холопы растащат все имение.
— Ладно, поехали, — согласился я, чтобы хоть чем-то заняться. — Иван, иди, седлай лошадей.
Напуганный моей недавней вспышкой паренек резво выскочил из избы и побежал на конюшню. Мы с Наташей остались одни. Она сидела с таким скорбным лицом, как будто перед ней уже лежал ее покойный папа.
— Если твой отец действительно умер, что ты будешь делать? — спросил я.
— Займусь хозяйством, он все так запустил, что скоро придется идти по миру.
Мне стало интересно, какая роль отводится в ее будущем мне. Вроде бы любовь у нас была на самом подъеме. Наташа как будто догадалась, о чем я думаю, сказала сама:
— Если захочешь, можешь пожить у меня.
Я подумал, хорошо, что мне хотя бы предоставляется право выбора, и осторожно ответил:
— Не знаю, как у меня сложится, там будет видно.
Ждать было больше нечего. Я уже и так был готов к выходу, дело было за ней. Наташа надела свое лучшее платье, сверх него модный летник, голову повязала ярким платком. Прибежал Ваня с докладом, что лошади поданы, и мы опять поехал в Охотные ряды. Мне было интересно, как после недавних событий тамошние деятели отнесутся к нашему появлению. Конечно, рассчитывать, что после прошлого прискорбного случая мы стали широко известны, не стоило, но при необходимости, если возникнут какие-то трения, можно было сослаться на знакомство с Казаком. Наша троица в точности повторила недавний путь, и даже коновязь мы выбрали прежнюю. И сразу оказались не то, что окружены вниманием, это было бы слишком мягко сказано, нам оказали княжеские почести и принялись облизывать почти в прямом смысле. Тотчас сбежалась целая команда помощников и доброхотов, жаждущих оказать хоть какую-нибудь, даже самую пустяковую услугу таким «знатным гостям». Не только Наташу, но и нас с Ваней сняли с лошадей и как царей под руки повели по лавкам. Шествуя по рынку в окружении подобострастной свиты, я начал понимать сладость власти и популярности. Все лавки тотчас открывали перед нами двери, приказчики не выходили из поясного поклона, а купцы не то что не торговались, но даже отказывались брать деньги.
Мне было неловко, но боярская дочь воспользовалась ситуацией и не стеснялась в покупках. Не знаю, кто спонсировал наш разгул, думаю, что как обычно, тяготы принудительных подарков ложились на мелкий бизнес.
Однако этот халявный беспредел вскоре начал переходить все рамки приличий. О траурных одеяниях Наталья забыла совсем и хватала все, что подворачивалось под руку.
— Не хватит с тебя? — как только выпала возможность, сердито спросил я девушку.
— Но ведь они мне сами предлагают, — ответила она на чистом глазу.
— Купцы боятся воровскую артель, потому и отдают все за бесценок.
— Тебе-то что? Или чужих денег жалко? — с нарочитой насмешкой спросила она.
— Наталья, имей совесть! — резко сказал я.
Однако будущая помещица только пренебрежительно пожала плечами и продолжила товарный разбой. То как меняются люди от самой малой власти, мне приходилось наблюдать неоднократно. Недаром говорят, что самое трудное испытание бывает властью и деньгами. Недавно еще милая, нежная барышня, гонимая и несчастная, от одного запаха халявы и надежды на наследство просто озверела от алчности.
Чем дольше наблюдал я это свинство, тем больше истощалось мое терпение. Наконец оно кончилось окончательно.
— Ты можешь остаться, я уезжаю, — решительно сказал я, когда мы покинули очередную лавку.
Кажется, до нее начало доходить, что я зол как никогда, и пока что не ее муж, и все может кончиться не совсем благополучно. Она тут же поменяла тактику:
— Ну, давай еще зайдем в одно место, мне очень нужно купить летник. Ну, пожалуйста, что тебе стоит, я так редко тебя о чем-нибудь прошу! — ласково заглядывая в глаза, попросила Наташа.
Если учесть, что все ее покупки уже трудно было увезти на трех верховых лошадях, то без летника, модной в это время верхней женской одежды, обойтись она никак не могла.
— Нет, — решительно сказал я и, не оглядываясь, пошел в начало рядов.
Домострой, свод законов, регламентирующий правила жизни и виды семейных отношений, четко указывал на зависимое положение женщины. Что-то из этих строгих патриархальных правил уже прочно вошло в бытовые отношения между членами семей. Как ни хотелось боярышне получить еще одну цацку, она сумела смириться. Возможно, я в этот раз и был слишком резок и нетерпим, или Наталья не рискнула доводить дело до крупной ссоры. Во всяком случае, она больше не спорила и не канючила, а безропотно пошла следом за мной, так и оставшись без вожделенного летника. Однако свое мнение о такой домостроевской тирании высказывала достаточно громко, чтобы мне было слышно.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
