— В этом нет необходимости. Я справлюсь сама…
— Это решено, — оборвала ее Лара. — Я не дам тебе возможности передумать в последний момент. Ты до сих пор ни разу не рискнула выйти из своего номера.
Габриэль рассмеялась:
— Дин Пол называет меня Рапунцель.
— Ну, не стану передавать, как называет тебя Финн. А то ты его поколотишь.
— Нет, скажи. Я ведь встречусь с ним сегодня вечером. Может, швырну его вниз головой в гондолу.
Лара заколебалась.
— Скажи, — настаивала Габриэль.
— О’кей. Но не вини меня потом. Я просто служба информации.
— Идет.
— Он говорит, что ты истеричка, страдающая агорафобией, в окружении двадцати кошек, только минус кошки плюс копия Рубена Стаддарда, не умеющая петь.
— Вот черт! — Габриэль взвизгнула от удовольствия. — Ух, ну я доберусь до него!
— Разве он не ужасен?
— Более чем! Что-нибудь слышно от Бейб?
— Ничего конкретного. Она занята этим проектом со своей книгой. Но сегодня она обязательно будет. — Лара внезапно замолчала. — Мать твою! Одна из скульптур только что рухнула в лагуну.
— Ты же рассудительная девушка. Поверить не могу, что ты только что воскликнула: «Мать твою!»
— Это ваше с Бейб пагубное влияние. Придется исправить ошибки и подружиться с парочкой новообращенных христиан.
— Ага, и вы втроем усядетесь в кружок и вознесете молитвы за Хоакина Круза и его чл…
— Габриэль! — возмутилась Л ара. — Я могла бы ожидать подобной вульгарности от Бейб, но…
— Знаешь, что? Ты еще не слишком испорчена. Благородная леди все еще таится в тебе.
— Не думаю, что некто, называвший себя «Супершлюхой», имеет право делать подобные заявления, — поддразнила Лара. — Ладно, мы вроде договорились не упоминать больше этого имени.
— Извини, я забыла.
— Габриэль, до меня дошло. — В голосе Лары появились нотки притворного сочувствия. — Проблемы с памятью и агорафобия? Может, наплевать на вечеринку Мио и Мако и рвануть прямо в Ленокс-Хилл?
— Да что угодно, лишь бы избежать завтрашнего интервью.
— Нервничаешь?
— Ужасно.
— Ты в хороших руках. Он позаботится о тебе.
— Я знаю.
— О’кей, Рапунцель. Мне надо бежать. Чувствую себя архитектором катастроф. Это место ни за что не будет готово к сроку.
— Не смеши. Все будет великолепно, — заверила ее Габриэль.
— Хорошо бы. Для подобных событий не предусмотрены генеральные репетиции. Увидимся вечером. — Еще не отключив телефон, Лара принялась кричать на одного из рабочих: — Уберите оттуда красные скатерти! Они должны быть в черно-белую клетку!
Габриэль улыбнулась. Самое главное — детали…
Но тут прошлое ворвалось в ее жизнь, и она застыла. Один лишь звук его голоса наполнил ее отвращением.
— Здорово, малыш. Слышал, у тебя неприятности? Хотя ты, похоже, выбрался из этого дерьма. Одна пуля медведя не остановит. Я велел Квин Би избавиться от этого придурочного черномазого кузена. Дебил долбаный!
На Габриэль нахлынули воспоминания, и она вдруг поняла, как сильно ненавидит этот жаргон гетто, этот тон, манеры, акцент. И удивилась, что так долго могла мириться с этим.
Угроза Взрыва вломился в номер, как будто каждый квадратный метр отеля принадлежал лично ему. Наступил Хэллоуин, и на нем был костюм сказочного Главаря Разбойников, но невероятно шикарного: на плечах — Армани, на ногах — Гуччи, вокруг глаз — Оливер Пиплз, поверх всего этого — длинное норковое манто, да еще вдобавок, словно говоря: «Пошли вы все, у меня есть бабки», — сияющие драгоценности в ушах, на шее, запястьях, на каждом пальце. Золото носят маленькие мальчики. Настоящие ублюдки украшают себя бриллиантами.
В нескольких шагах позади этого мультяшного героя шествовал слуга-помощник, которого Габриэль знала под именем Ледяной Человечек. Всегда в парадном костюме, всегда сдержанный и спокойный, всегда молчаливый. Его единственной обязанностью было носить повсюду за хозяином коробочку с украшениями.
Кинозвезды расхаживают повсюду в сопровождении слуг, которые держат над ними зонтики, следуя за хозяином, как хвост за кометой. Угроза Взрыва сделал их всех: за ним тенью следовал личный бриллиантоносец.
— Привет, Взрыв, — сказала Габриэль так холодно, как только могла.
Он смерил ее взглядом — медленно, сверху вниз, отмечая полное отсутствие своего влияния. Черный Сахарок выглядела вызывающе. Женщина, стоявшая перед ним, была образцом изящества. Он возмущенно вздернул подбородок:
— Что такое? Ты выглядишь как та сучка, которую я вытащил из «Флюидологии». Помнишь? — хохотнул он. — Ты тогда была пустым местом.
Габриэль гордо выпрямилась, глаза ее блеснули.
— Ошибаешься, Взрыв. Я стала пустым местом, когда связалась с тобой.
Он помолчал. А затем откуда-то из глубин его бычьей шеи вырвался взрыв издевательского хохота. Он махнул рукой Ледяному Человечку, чтобы тот вышел из комнаты, словно отгоняя надоевшую муху. И злобно прищурился.
— Ты, сука! Я, черт возьми, создал тебя. И нечего выпендриваться тут в этом пентхаусе, за который я плачу, и гнать волну. Кто ты такая вообще, твою мать?
— Меня зовут Габриэль Фостер, — голосом, лишенным эмоций, произнесла она. — И поверь, я не тот человек, который тебе нужен.
Он разгладил несуществующие складки на своем костюме ценой в две тысячи долларов. И невзначай коснулся рукой промежности, одновременно разглядывая Габриэль, словно примериваясь. Потом равнодушно пожал плечами:
— Имя другое, дырка та же.
Габриэль ненавидела такие слова. Но произносившего их ненавидела еще больше. Взрыв подошел к бару, нашарил там бутылку «Курвуазье».
— На студии суетятся насчет этого интервью. Меня послали, чтобы разобраться с твоей трусливой задницей.
— Ты имеешь в виду, что тебя отстранили от изготовления Черного Сахарка номер два? Дело серьезное.
Он глотнул коньяку прямо из бутылки и с грохотом поставил ее на место.
— Да, для тебя. Думаешь, кто-нибудь захочет с тобой работать? Не забывай, у тебя контракт с нами. Не стоит на это забивать.
Габриэль вспомнила, что рассказывал ей Дин Пол, и решила прощупать почву.
— Это значит, что я могу вернуться в студию? — Она посмотрела на него с очаровательной улыбкой. — Я хочу записать несколько новых песен. Как думаешь, может, стоит ответить Квин Би?
Угроза Взрыва предупреждающе поднял ладонь:
— Сейчас в этом нет необходимости. Остынь пока. Дай ситуации утрястись.
Именно такого ответа и ждала Габриэль. Выражение ее лица изменилось быстрее, чем Бейонс вращает задницей.
