За три дня до Рождества он совершил паломничество. Автобус высадил его на пыльном перекрестке поселка в тридцати милях южнее его деревни. Он сходил на рынок и на площадь. Полюбовался фресками. С гордостью отметил, что его колокол лучше местного.
Проверил, нет ли слежки.
Вставил карту.
Набрал номер.
Гудок.
Второй.
Когда-то они условились отвечать после четвертого звонка.
Третий.
Сердце ухнуло. Казалось, он втягивает воздух через соломинку.
— Алло, — повторила дочь.
Голос усталый. Тяжелый день? Хотелось ее утешить. Сказать: «Все будет хорошо. Давай я тебе помогу». Но он не мог этого сказать. И помочь не мог. Но только безмолвно молил ее не разъединяться. Не вешай трубку. Еще раз скажи «алло». Или молчи. Только не вешай трубку. Скажи что-нибудь. Скажи «вас не слышно». Скажи «перезвоните». Хоть что-нибудь скажи. Рассердись. Заори. Но говори.
Заплакал ребенок.
Она повесила трубку.
С минуту он не шевелился. Трубка оттягивала руку. Он осторожно вернул ее на место. Таксофон отдал карту. Он сунул ее в карман. И пошел ждать автобус.
120
Утром, когда он вернулся с рынка, его встретил брат Мануэль:
— К вам гость. Я попросил его обождать в ризнице.
Пфефферкорн отдал ему пакеты и прошел в церковь. Стукнул в дверь.
Встреча лицом к лицу.
— Привет, Янкель.
— Привет, Билл.
— Похоже, ты не очень удивлен.
— Теперь меня трудно удивить.
— Тебе идет борода, — сказал Билл. — Придает внушительности.
Пфефферкорн улыбнулся:
— Как ты?
— Для покойника неплохо. — Билл огляделся: — Ты хорошо устроился.
— Хочешь взглянуть?
— Не откажусь.
Прошли в сарайчик.
— Вполне отвечает моим запросам, — сказал Пфефферкорн. — Правда, очень не хватает швейцара.
— Зато есть священник.
— Верно.
Взгляд Билла задержался на книге в красном переплете, брошенной на койку:
— Кажется, я знаю, что это.
— Ознакомься.
Билл открыл последние страницы поэмы. Прочел финал и захлопнул книгу:
— Да уж, дерьмо.
Пфефферкорн кивнул.
— Сам-то что-нибудь пишешь?
— Нет, с этим я завязал.
— Жаль.
— Не жалей, — сказал Пфефферкорн. — Я не жалею.
— Ни капельки?
— Сказал все, что хотел.
— Очень уверенное заявление.
— Когда знаешь, не сомневаешься.
— Значит, быть посему.
Пфефферкорн кивнул.
— Снимаю шляпу, — сказал Билл. — Писатель, который умеет вовремя замолчать, — большая редкость.
Пфефферкорн улыбнулся.
— Карлотта шлет привет, — сказал Билл.
— Мой ей поклон.
— Просила сказать, что благодарна за письмо.
Пфефферкорн промолчал.
— Она не сказала, что в нем, но я понял, что ей оно очень важно.
Повисло молчание.
— Прости, — сказал Пфефферкорн.
— Все нормально.
— Я думал, ты умер. Прости.
— Что было, то прошло. — Билл кинул книгу на койку. — Прогуляемся?
— Охотно.
Пошли к океану. День выдался прохладный и пасмурный. Серые чайки закладывали круги, лишь слегка выделяясь на фоне серых облаков. Ободранные рыбацкие лодки лежали на песке, точно павшие солдаты. Ветер сеял солеными брызгами, ерошил волосы и заставлял шмыгать носом. Прошли с полмили. Зазвонил колокол, отбив девять полнозвучных ударов.
— Значит, вы опять вместе, — сказал Пфефферкорн. — Ты и Карлотта.
— И да и нет. Скорее говоря, нет. Этакая неопределенность.
— Что с тобой случилось? — спросил Пфефферкорн.
Билл пожал плечами:
— Сказал не то и не тому. Кто-то решил, что я стал ненадежен. Вслед за тем я оказался посреди Тихого океана. Барахтался пять с половиной часов. Крупно повезло, что какое-то судно меня подобрало. Жуткие солнечные ожоги. Долго не заживали.
— Чем ты их разозлил?
— Захотел написать книгу, — сказал Билл. — Настоящую.
— Да, Карлотта обмолвилась.
— Вот как.
— Говорила, ты работал над серьезным романом.
— Работал — слишком громко сказано. — Билл постучал себя по лбу: — Все еще тут.
— О чем книга?
— Ох, сразу не скажешь. О доверии. Дружбе. Любви. Творчестве. О непростых отношениях, давних и дорогих. Знаешь, сюжет еще не сложился.
— Сложится.
— Возможно. — Билл улыбнулся. — А может, и нет. Составная часть авантюры.
Только сейчас Пфефферкорн заметил, что Билл без бороды. Со студенческих времен он не видел его бритым.
— Тоже хорошо выглядишь, — сказал Пфефферкорн.
— Спасибо, Янкель.
Волны кидались им под ноги.
— Как вышло, что тебе не надо прятаться?
— Я долго прятался. Нашли. Они всегда находят.
— И?
— Наверное, им было неловко, что со мной так обошлись, и меня позвали обратно в команду. Даже бросили кость — пиши, что хочешь. Мол, начнем с чистого листа.
— Выгодная сделка.
— Есть закавыка.
