— А мне они нравятся,— сказал он, не отрываясь от трубы.
— Sciadopitys verticillata,— бросил невзначай сэр Томас и, поймав изумленный и восхищенный взгляд лорда Уильяма, объяснил: — Моя дорогая Мэри увлеклась ими во время наших путешествий, и мы даже пытались перенести их к себе в Балгован, да только они не прижились. Казалось бы, уж сосны-то должны в Пертшире расти, верно? А эти не пережили и первую зиму.— Генерал говорил спокойно, но лорд Уильям видел, как нетерпеливо барабанят по луке седла его пальцы. Подзорная труба поползла дальше, задержалась ненадолго на деревушке, наполовину скрытой паутинкой оливковой рощицы, двинулась дальше и вдруг остановилась.
— За нами наблюдают, сэр Томас.
— Я так и думал. Маршал Виктор ведь не дурак. Драгуны, не так ли?
— Целый отряд.—Лорд Уильям подправил резкость.— Небольшой. Человек двадцать.— Зеленые мундиры всадников четко выделялись на фоне белых стен.— Так и есть, сэр, драгуны. В деревушке между двумя холмами. Думаю, до них мили три.— На крыше одного из домишек что-то сверкнуло — наверное, какой-то француз тоже смотрел на них через подзорную трубу.— Вроде бы только смотрят.
— Наблюдать и докладывать, такой у них приказ,— хмуро заметил сэр Томас.— Беспокоить они не станут. Их дело — не выпускать нас из виду. И готов поставить имение твоего отца против одного из моих охотничьих домиков, что маршал Виктор уже на марше.
Склоны холмов по обе стороны от деревушки никаких признаков неприятеля не обнаружили, о чем лорд Уильям и доложил сэру Томасу.
— Сообщить Донье Манолито?
Впервые сэр Томас не стал возражать против употребления насмешливого прозвища испанского генерала.
— Оставим его в покое,— негромко сказал он.— Если Лапена узнает, что за нами следуют драгуны, то, чего доброго, развернется и побежит. Вам не следует это повторять, Уилли.
— На моих устах печать молчания,— заверил его лорд Уильям и, сложив трубу, убрал ее в сумку.— Но если маршал Виктор уже на марше…— Он не договорил, решив, что и без того достаточно ясно выразил свои опасения.
— Он встанет у нас на пути,— бодро закончил сэр Томас.— Следовательно, нам придется драться. Это нам и нужно. Если же мы сбежим, ублюдки в Кадисе будут кричать, что французы непобедимы. Станут требовать мира, потом вышвырнут нас из Кадиса и пригласят французов. Нам необходимо драться, Уилли. Мы обязаны доказать испанцам, что можем побеждать. Посмотрите на них.— Он повернулся к красномундирникам и «зеленым курткам».— Это же лучшие в мире солдаты! Лучшие в мире! Подыграем французам. Сделаем то, ради чего мы сюда пришли!
Испанской пехоте, дожидавшейся своей очереди у переправы, пришлось посторониться, чтобы пропустить две батареи британских орудий. Заслышав стук копыт и лязг цепей, генерал Лапена обернулся, а увидев, как его люди прыгают с дороги, подъехал к сэру Томасу и надменно осведомился, с какой стати десять орудий со своими лафетами и зарядными ящиками нарушают походный строй.
— Они пригодятся на том берегу, если французы вдруг объявятся в тот момент, когда ваши доблестные солдаты будут переправляться на другой берег,— объяснил шотландец и, повернувшись к командиру первого орудия, махнул рукой.— Поторопитесь! Подгоните этих чертяк!
— Есть, сэр.— Лейтенант ухмыльнулся.
Сопровождать артиллерию назначили роту стрелков.
Сняв патронные сумки, они выстроились по обе стороны затопленной гати, чтобы своим присутствием успокаивать лошадей. Первая батарея капитана Шенли справилась с задачей, показав отличное время. Вода доходила до осей колес, но четыре девятифунтовые пушки и одна пятидюймовая гаубица — каждое орудие тащили по восемь лошадей — одолели препятствие без малейшего сбоя. Передки пришлось опустошить, чтобы вода не попортила пороховые заряды. Их сложили на высокие телеги вместе с сотней запасных ядер.
— Вторая батарея! — крикнул сэр Томас, пребывавший в прекрасном настроении — первая батарея, промчавшись с лязгом и грохотом по гати, заставила отставших испанцев прибавить шагу и побыстрее выскочить на берег. Все вдруг зашевелились, заторопились.
И тут первое орудие второй батареи соскользнуло с переправы. Сэр Томас не видел, что случилось. Позже ему рассказали, что одна из лошадей споткнулась, упряжка пошла влево, возчики удержали животных, но орудие качнулось, съехало с настила и ухнуло вниз.
Генерал Лапена медленно повернулся и осуждающе посмотрел на сэра Томаса.
Возчики хлестнули лошадей, те натянули постромки, но орудие даже не шевельнулось.
А за равниной, там, где кончались болота, луч солнца отскочил от полированного металла.
Драгуны!
В тот вечер закончилось все, кроме сражения, которое должно было решить, устоит Кадис или падет. Но история вероломства и предательства завершилась, когда в домике, снятом Шарпом в Сан-Фернандо, появился лорд Памфри. Он пришел, когда уже стемнело, с той же кожаной сумкой, что брал с собой в собор, и Шарпу показалось, что его светлость нервничает даже больше, чем в ту ночь, спускаясь в крипту, где ждал отец Монсени. Памфри вошел в комнату осторожно, бочком, и глаза его слегка расширились, когда он увидел Шарпа.
— Так и думал, что встречу вас здесь.— Памфри принужденно улыбнулся Катерине и огляделся. Комната была маленькая, обставлена скудно — темный стол да стулья с высокой спинкой. Побеленные известкой стены украшали портреты с изображением епископов и старинное распятие. Свет шел от маленького камина и от фонаря, подвешенного к почерневшей балке под потолком.— Не совсем те удобства, к которым вы привыкли, не так ли, Катерина?
— По сравнению с тем, где я выросла, это настоящий рай.
— Конечно, конечно,— закивал лорд Памфри.— Все время выскакивает из головы, что вы росли в гарнизонном городке.— Он обеспокоенно взглянул на Шарпа.— Она рассказывала, что умеет кастрировать свиней.
— Вы бы посмотрели, что она вытворяет с мужчинами,— ответил Шарп.
— И все-таки в городе вам было бы куда комфортнее,— продолжал лорд Памфри, игнорируя мрачную реплику капитана.— Отца Монсени можно уже не опасаться.
— Неужели?
— Его сильно ранило, когда обрушились леса. Я слышал, он не может ходить. И не исключено, больше никогда не встанет на ноги.— Памфри снова посмотрел на Шарпа, ожидая его реакции, и, не дождавшись, улыбнулся Катерине, поставил на стол сумку, вытащил из рукава платок, протер стул и сел.— Так что, моя дорогая, причина, вынудившая вас покинуть город, отпала. Кадис безопасен.
— А как насчет причин остаться здесь? — спросила Катерина.
Взгляд Памфри на мгновение остановился на Шарпе.
— Это уж вам решать, моя дорогая. Полагаю, вам следует вернуться в Кадис.
— Вы что же, сводник у Генри? — фыркнул Шарп.
— Его превосходительство,— тоном оскорбленного достоинства ответил лорд Памфри,— в некотором смысле рад отъезду сеньориты Бласкес. Полагаю, для него сей отъезд означает завершение неудачной главы его жизни, о которой лучше позабыть. Нет, для меня возвращение Катерины — это всего лишь возможность наслаждаться ее обществом. Мы ведь друзья, не так ли? — обратился он к испанке.
