– Так, на всякий случай. Мало ли что у него на уме. Может,он пришел, чтобы убить тебя.
– Здравствуй, Вера, – сухо поздоровался Савелий и прошел вгостиную.
Не ответив на приветствие, я последовала за ним.
– Верочка, приготовь нам, пожалуйста, кофе, а мы покапоговорим. – Сняв пиджак, Михаил аккуратно повесил его на спинку стула, словнодемонстрируя свою безоружность. Громко фыркнув, я удалилась.
– Вера, Савелий никого не убивал, – улыбаясь, сказал моймуж, когда я вернулась с подносом в руках.
– А ты ему больше верь! В следующий раз он тебя живьемзакопает!
– Я никого не убивал, Вера, – заерзал на стуле Савелий. –Зря ты так…
– Ладно, – поставив поднос на стол, махнула я рукой, – вытут сами разбирайтесь. Убивал – не убивал… Надоели…
Быстро одевшись, я вышла из дому. На улице, навевая уныние,моросил холодный осенний дождь. Может, поехать в центр? Там и народу побольше,и магазины работают допоздна…
Заметив приближающийся автобус, я побежала к остановке.
– Садитесь, пожалуйста, девушка, – заметив меня, вскочилмолодой парень, читавший толстую книгу, обернутую в потертый ватмановский лист,изрисованный забавными рожицами.
«Студент, наверное», – подумала я, весело улыбнувшись ему вответ.
– Горсовет, – объявил пожилой водитель, натужно кашляя вмикрофон.
– Взял бы ты бюллетень, милый, – пожалела его сердобольнаястарушка с корзинкой в руках.
– Ну да, бюллетень возьмешь, а потом без зарплатыостанешься! – громко вздохнула дебелая тетка в насквозь промокшем китайскомплаще.
– Это раньше можно было по полгода бюллетенить, – охотноразвила тему похожая на учительницу средних лет женщина в немодных очках, – атеперь мертвым нужно на работу выходить. Правда, девушка? – неожиданнообратилась она ко мне.
Неопределенно пожав плечами, я выскочила из автобуса.
Народу в центре было действительно много, но мне это даженравилось. Затерявшись в толпе, я медленно брела по улице, останавливаясь украсиво оформленных витрин, и без конца улыбалась. Тяжелый осадок, оставшийсяпосле разговора с Михаилом, постепенно улетучился. В конце концов, самразберется, кто из нас прав. Главное, мы любим друг друга, главное, мы вместе,а остальное – такая ерунда!
Заскочив в обычную общепитовскую столовую, я купила скуднопосыпанную сахарной пудрой булочку с изюмом и, пристроившись у залитого дождемокна, с удовольствием съела ее. Булочка было черствая и вовсе не вкусная, ноона напомнила мне те времена, когда мы с девчонками, считая каждую копейку,питались именно такими, изредка скидываясь на бутылочку дешевого вина.
Ближе к вечеру, вдоволь нагулявшись, я вернулась домой.
– Ну ты, девушка, даешь! Ушла и с концами. Мы даже не знали,что и думать, – встретил меня в дверях Савелий.
– А тебе вообще не следует обо мне думать, – твердо заявилая. – Запомни, если ты убьешь моего мужа, я не буду с тобой жить…
Ничего не сказав, Савелий ушел. Повесив пальто на плечики, япрошла в комнату.
– Вера, ты где была? – взволнованно спросил Михаил.
– Гуляла.
– Гуляла? Одна? Ты даже машину не взяла! Мы ведьдоговорились, что теперь ты будешь выходить только с телохранителем.
– А кто будет меня охранять? Савелий, что ли? Смотри, уведетпрямо из-под носа!
– При чем тут Савелий? У тебя будет вполне профессиональныйсекьюрити! Так где же ты была?
– Просто ходила по улочкам. Зашла в столовую, съела булочку.
– Булочку? Вера, ты голодна?
– Нет. Просто мне захотелось посидеть в столовой.
Сев к мужу на колени, я уткнулась ему в плечо. Михаил,погладив меня по голове, прошептал:
– Все будет хорошо, Верочка, вот увидишь. Просто впредь мы стобой будем повнимательнее. А про Савелия ты зря. Он хороший, и ему можнодоверять. Он действительно любит тебя, но тебя невозможно не любить. Я этимдаже горжусь.
Со временем все наладилось. Савелий держался со мной ровно,по-дружески. После смерти жены он часто бывал у нас, но никогда не переступалграницу дозволенного. Лишившись ресторана, я с головой погрузилась в деласвоего супруга. Михаил смеялся и говорил, что вскоре я переплюну его в бизнесе.В общем, все шло своим чередом, но на душе было как-то тревожно.
Однажды, подъехав к дому, я вытащила из багажника пакет спродуктами и, заметив смутно знакомую фигуру в кожаном пальто до пят,остановилась как вкопанная.
– Глеб? – Пакет вывалился у меня из рук, угодив точнехоньков лужу.
– Привет, – наклонившись, Глеб поднял намокший французскийбатон и протянул его мне. – Неплохо выглядишь.
– Ты тоже, – буркнула я, отметив про себя, что он и в самомделе выглядит неплохо.
– Говорят, ты теперь крутая, с охраной ходишь, только я еечто-то не вижу.
– Я уже отпустила телохранителя, думала, он сегодня мнебольше не понадобится, да, видно, ошиблась.
– Давай где-нибудь посидим, – опустив глаза, сказал Глеб.
– Не могу. Мне нужно готовить ужин.
– А ты умеешь?
– Конечно, а что там уметь…
– Мне ты никогда не готовила.
– Во-первых, я тогда работала в ресторане. Во-вторых, жилимы с тобой, кажется, неделю.
– Ну хоть на час ты можешь отлучиться?
– Если только на час…
Я отнесла пакет с продуктами в машину и, повернувшись кГлебу, сказала:
– Недалеко от моего дома есть уютное кафе. Пошли посидимтам.
– Может, доедем на такси?
– Тут идти пять минут. Зачем деньги тратить?
– В деньгах у меня нет проблем, – засмеялся Глеб. – Ты мне,считай, одолжила.
– В кафе ты меня поведешь тоже на мои деньги?
– На твои, конечно! Отец просто так не дает.
– Пошел ты!
Я хотела уйти, но Глеб, схватив меня за руку, тихо произнес:
– Извини.
