Риц сжал ладони сильнее, понимая, что размер груди идеально совпадает с его ладонями, что всё тело Алессандры безупречно подходит ему, что ни с одной из женщин он не был настолько един в ненависти и любви. И стал двигаться быстрее. Он вбивался в Алессу, наслаждаясь её мягкостью и податливостью.
— Риц… — протяжный стон с её губ был слаще песни. Казалось, эта девушка сосредотачивает в себе всё, что только можно любить на свете. И ненавидеть.
Она застонала громче и попыталась отползти от мужа. Внутри неё мышцы сжимались с жуткой силой. На секунду Фабрицио показалось, что она может нечаянно раздавить его, просто перевозбудившись.
Когда он уже был на грани, резко перевернул девушку лицом к себе, задрал её ноги на свои плечи и поцеловал розовую пятку.
— Алесса, — он на секунду замер. — Не могу больше, милая. — сжал её за лодыжки и приподнял. Внутри девушки стало ещё теснее и горячее.
Крик её заглушил биение пульса в груди мужчины.
Фабрицио сжал губы, не выпуская торжественный вопль из горла. Алессандра кончила. Да настолько сильно, что чуть не перебила ему шею ногами в судорогах. От мысли, что его жена настолько горяча в постели, Фабрицио выгнуло дугой. Последовало несколько быстрых резких ударов, и мужчина выдохнул.
Да, он дома.
Риц лёг рядом с женой на кровать, обнял Алессандру, ещё недавно казавшуюся неукротимой бестией, и шепнул:
— Люблю тебя, милая.
— Ненавижу тебя, — хмыкнула жена. В её губах это было самое откровенное признание на свете.
51. Алессандра
Алессандра неохотно открыла глаза. Риц опять перестарался. У неё болело всё тело, будто всю ночь её били, а не целовали. Она откинула одеяло, перевернулась на бок, подперла щёку рукой и залюбовалась своим мужчиной. Фабрио был сосредоточен даже во сне: хмурил брови, сжимал тонкие губы, чёрные ресницы дрожали. Волосы он вчера не расчесал, и они торчали в разные стороны, делая своего хозяина очень похожим на ёршик для чистки пистолетного дула.
Девушка провела пальчиком по спящему члену. В расслабленном состоянии он ей нравился даже больше, чем в возбуждённом.
Риц перехватил её руку, спросонья не определив сразу, что угроза безопасна. И только после возмущенного крика жены немного ослабил хватку, опустился обратно на подушку, но глаза так и не открыл.
За окном светилось утро, пели птицы, кричали разносчики газет и молока.
Алессандра села по-турецки на кровати, потянулась, вытягиваясь вверх обеими руками, и предложила:
— А давай мы его тебе укоротим?
Мужчина находился ещё в полусонном состоянии и даже заинтересовался необычной просьбой:
— Зачем?
— Но ведь большой же слишком! Как ты с ним ходишь? Он же болтается и мешает!
— Не болтается. Я же брюки ношу.
— Так удобнее будет, поверь. Я слышала, что это быстро и небольно. Ты даже не заметишь… — она наклонилась к мужу, с радостью собираясь перечислить все достоинства её плана.
Вот тебе и “Доброе утро, дорогой муж!”, вот тебе и завтрак в постель.
Фабрицио резко сел на постели. До него только что дошло, ЧТО именно они обсуждают.
— Алесса, ты идеи свои на встречах маньяков собираешь?!
— Только те, что касаются тебя! — обиженно надулась жена. В её представлении предложение было очень даже прагматичным и заслуживало рассмотрения.
— Это же часть моего тела!
— Которая вредит мне! Ты же сделаешь это ради меня? — Алесса уставилась на мужа умоляющими глазами и даже ресничками похлопала.
Риц отрицательно покачал головой:
— Ради тебя я могу ограбить банк, послать отца далёкой дорогой, убить любого урода, даже носки постирать могу. Но только не ЭТО.
— Но мне же больно! Ты ужасный любовник! — Алесса ткнула мужчину пальцем в грудь.
— Вчера ты была другого мнения. Тебе напомнить про попытку заклеймить меня?
— Я, между прочим, ещё от неё не отказалась, — её глаза алчно сверкнули.
— Не, этот подвиг тоже слишком велик для моей любви, — Риц поспешно прикрыл член руками. Уж слишком плотоядная улыбочка расцвела на лице его жены.
— Твоя любовь меньше какого-то поцелуя и маленького “Чика” ножницами?! — Улыбочка трансформировалась в презрительный оскал. И Риц не смог скрыть ужаса в голосе:
— Ты ножницами собралась это делать?!
— Ну, кинжалом могу…
— Давай, я Бартоломео позову, он…
— Он сделает?
— Он мазь принесёт новую! Обезболивающую и заживляющую.
Фабрицио накинул халат и вышел в коридор. На лице мужчины светилась счастливая улыбка. Его жена, конечно, абсолютно безумная особа, со всеми признаками латентного маньяка. Но это делает её только роскошней.
Будто живешь на вулкане, который может взорваться в любую секунду, затопив тебя с головой лавиной ненависти вперемешку с любовью.
А уж как она вчера старалась его заклеймить…
— Кхм, вам письмо, господин Фабрицио, — Бартоломео протянул хозяину чёрный конверт. Риц тут же запахнул халат поплотнее, чтобы дворецкий не заметил, как топорщится его возбуждение. Стоило лишь вспомнить о том, как Алесса старательно целовала его, пытаясь оставить свою метку, и кровь снова прилила в самую самостоятельную часть тела…
Риц быстро разорвал бумагу и нахмурился.
Из конверта выпал чёрный прямоугольник с перечеркнутым воющим волком.
Чёрная метка Ви Сентов.
Приговор к смерти от клана.
Алессандра вырвала метку из рук мужа, разорвала и выбросила в окно.
— Идиоты! Глупые твари! — в бешенстве заорала на улицу, будто собственная семья могла её услышать. Девушка куталась в одеяло и сверкала глазами.
— Подай завтрак, — попросил дворецкого Фабрицио. А когда Бартоломео кивнул и удалился, невесело уточнил у жены: — Они вытащили меня из тюрьмы, чтобы убить?
Та несколько раз ударила кулаком по стене, муж перехватил её руку, не давая ей бить слишком сильно, не, дай богиня, ещё выступит кровь. Явления пауков он не переживёт.
— Я не думала, что они смогут это сделать. Думала, Валериана внесла залог. Отец уверен, что ты убил Илону, — призналась Алессандра, пряча глаза.
Фабрицио покопался в закромах памяти и нахмурился:
— Илону? Сестру твою?
— Да, её убили в нас в доме.
— Прости, милая, тебе тяжело было, а я в тюрьме сидел… — мужчина притянул девушку к себе и попытался обнять. Но та вырвалась и запальчиво выкрикнула:
— Там безопаснее для тебя! Лучше бы там остался!
— Я должен защищать свою семью.
— Я думала, они решили дать нам немного времени. Чтобы сделать ребенка. Я…
—
