мысли, однако постепенно все они стали уходить на второй план. Девушка старалась быть сосредоточенной и вскоре перестала замечать что бы то ни было, кроме своего отражения. Кроме… самой себя.
В один момент она увидела, как на фигуру посреди зеркала медленно опустилась чёрная бабочка. Лу Инь попыталась её смахнуть… и вдруг осознала, что никакой бабочки на самом деле нет. Девушка сморгнула, затем стала смотреть по сторонам и вздрогнула, когда увидела, что…
Глава 63
Темная сторона Лу Инь
Лу Инь посмотрела по сторонам и увидела, что золотистая площадка исчезла. На смену пришло странное, одновременно безграничное и давящее чёрное пространство. Девушка немедленно встала, схватилась за меч… и вдруг услышала смешок. Она сморгнула и посмотрела на своё отражение в зеркале.
Удивилась.
Другая Лу Инь стояла в совершенно ином месте, на лестнице в Секте Жемчужного Истока, ступеньки которой испещряли рябые древесные тени. Будучи служанкой, она поднималась и спускалась по ней тысячи раз. Теперь, однако, на девушке была чистая белая мантия ученицы. Она стояла неподвижно, положив одну руку на меч.
Лу Инь совершенно не понимала, что происходит, и не могла понять, ибо на это не было времени, так как уже в следующую секунду на лестнице появились две служанки в жёлтом.
Это были…
— Дурашка Лу? А ты что тут забыла? — спросила Хань Мин, одна из девушек, которые постоянно издевались над Лу Инь и скидывали на неё свою работу.
— Отлыниваешь, мелкая дрянь? — хмыкнула её подруга.
Лу Инь невольно отвернулась… и вдруг услышала шаги. Она вскинула голову и увидела, что её отражение спускается с лестницы, хватается за меч и…
Зрачки Лу Инь расширились, когда она, нет, её копия одним ударом срубила голову подруге Хань Мин. Даже насмешливая улыбка не успела сойти с её лица, когда последнее свалилось на землю и запуталось в длинных чёрных волосах. Сама же Хань Мин немедленно побледнела, открыла рот и разразилась пронзительным воплем, который сразу превратился в пенистое хлюпанье, когда отражение перерезало ей горло. После этого другая Лу Инь схватила девушку за волосы, присела на корточки и долго, внимательно наблюдала за тем, как её жизнь разливается наружу…
Наконец она бросила труп на землю и стала подниматься наверх.
Вот перед ней показался другой слуга, который всегда называл её ленивой дурой, — она отсекла ему голову; затем возник мечник в красной мантии, который обругал её за то, что она попыталась дать ему совет. Больше не сможет. Она сломала ему позвоночник и долго смотрела, как он ползёт по земле.
Теперь он знает своё место, не правда ли?
Когда же Лу Инь приподнялась в кварталы, в которых проживали слуги, кровь непрерывно заструилась по её клинку. Женщины, мужчины, дети, тринадцатилетний мальчик, который однажды поставил ей подножку, когда она тащила тяжелое ведро, — она отрубила ему ноги и сбросила с лестницы. Она резала их одного за другим, пока в небесах медленно карабкалось солнце. Когда же выступили звёзды, она стянула их трупы в одну большую гору, подожгла и стала наблюдать за тем, как пламя плавит их бледные лица и стеклянные глаза.
Лу Инь и её отражение вместе смотрели за этой ужасающей картиной, как вдруг раздался грубый голос, и сердце девушки затрепетало.
— … Инь?
Она немедленно повернулась и едва не прокусила губы.
Перед ней стояла дородная старая женщина — бабушка Лу. Заметив свою внучку, она сперва казалась растерянной, но затем немедленно разразилась тирадой:
— Где тебя носило? А кто работать будет? Живо за дело берись! Я почему тебя кормлю? Почему кров даю? Чтобы ты отлынивала, а, ленивая девчонка? Немедленно приступай…
— Стой! — крикнула Лу Инь, но было поздно. Её отражение схватило старую женщину за голову и одним ударом прибило её лицо к земле, причём с такой силой, что вокруг разлетелись красные ошмётки. Лу Инь схватила зеркало и попыталась прорваться внутрь, но сделать это было невозможно. Тогда она замахнулась мечом и уже собиралась разбить его, как вдруг…
— Час ещё не прошёл, — раздался одновременно знакомый и незнакомый голос.
Лу Инь посмотрела в зеркало и похолодела, когда увидела, что говорит… она сама.
В этот момент Лу Инь в отражении повернулась и посмотрела на саму себя с ироничной улыбкой.
— Кто ты? — находясь в предельном напряжении спросила Лу Инь.
— Ты.
— Нет, я…
— … бы никогда этого не сделала. Я знаю. Но ты хотела, правда? Каждый раз, когда тебя обижали, каждый раз, когда тебя мучали, ты хотела это сделать. Ты мечтала… И ты сделала.
— Нет, это неправильно, это…
— Неправильно; но ты этого хочешь. Ты хочешь этого прямо сейчас… Ты хочешь летать, правда? Воспарить к небесам, как это делают великие воины. Почему? Потому что ты мечтаешь о свободе. Потому что тебя постоянно давили, унижали, били, презирали… И ты захотела освободиться. Вырваться. Ты хотела делать всё что хочешь — и ты сделала, — сказала другая Лу Инь и качнула головой, показывая на горящие трупы.
— Признайся, ведь именно в этом с самого начала состояла твоя… наша… мечта.
Вдруг девушка махнула рукой, и в этот момент образ в зеркале снова переменился, а вместе с ним — она сама.
На смену белой робе пришло чарующее, достойное императрицы красное платье, которому могла позавидовать даже Принцесса Огненной страны. У него были короткие рукава, так что виднелись многочисленные золотистые браслеты и кольца, которые звенели на тонких белоснежных ручках. Всегда непослушные голубые волосы Лу Инь теперь разливались на светлое лицо, создавая контраст с нежными губами, на которых заблестела красная помада.
Девушка опустила взгляд.
Она стояла в облаках посреди голубого неба и не просто возвышалась над миром, но смотрела на него как на свою вещь.
— Ты хотела свободы, а свобода — это власть.
— Это не я, нет, это ты…
— Правда?
— Ах!..
Лу Инь коснулась собственных губ и вздрогнула, когда заметила красный отпечаток на подушечках пальцев. Как вино, подумала она. Как кровь.
У неё закружилась голова, она не могла собраться с мыслями, она чувствовала власть, величие, свободу, и тут…
— Лу Инь?
В один момент на смену всем этим чувствам пришёл страх, когда за спиной её отражения показался прекрасный черноволосый юноша.
Глава 64
Напряжение
— Монстр… — проговорила Цзинь Суаньмо и снова посмотрела на белые врата. — Четвёртый
