— Интересно, — сказал Ленокс, а в мозгу у него закружилось колесо.
— Еще как! Понимаешь, такого я и представить себе не мог.
— Как и я.
— И, знаешь, Барнард интересуется редкими деревьями.
— Да, — сказал Ленокс раздумчиво. — И мне известно, что недавно он посетил ботанические сады. Как мог и Юстес. — Он вздохнул. — Да и кто угодно, если на то пошло.
Мак-Коннелл улыбнулся.
— Настоящая работа дарит огромное удовольствие, Чарльз. Иногда я подумываю, не вернуться ли к ней в полную меру. — Теперь он был красен от волнения, а не от холода.
— Счастлив слышать это от тебя.
— Но в любом случае мне пора. Спасибо за чай… и за все интересные проблемы этого дела, как оно ни печально.
Мак-Коннелл встал, пожал Леноксу руку и быстро вышел вон.
Ленокс провел кончиками пальцев по стеклу и совсем было погрузился в размышления, но в этот момент входная дверь снова распахнулась — она словно бы сорвалась с петель, так часто ее открывали и закрывали в этот день, — и Ленокс вышел в прихожую посмотреть, кто пришел теперь.
Глава 42
Пришел Эдмунд.
— Чарльз! Я только что видел Мак-Коннелла.
— Да, он был тут.
— Чарльз, никогда в жизни у меня не было такого увлекательного дня.
Ленокс засмеялся.
— Да, я вижу, — сказал он.
Эдмунд все еще щеголял в смятой одежде и коричневой шапке, которыми его снабдил Ленокс, а его лицо там и сям хранило разводы сажи, придававшие ему полную неузнаваемость, как он весело заявил, а еще он покатался в каком-то мусоре, чтобы пахнуть попротивнее.
Но там, где проглядывало его настоящее лицо, щеки розовели, и он прямо-таки сиял.
— Я упустил мое призвание, Чарльз. Из меня вышел бы превосходный детектив.
— Ну, попрошайка из тебя вышел не хуже. Что ты открыл?
Эдмунд махнул рукой.
— Да ничего. Я намерен вернуться после заседания сегодня вечером. Но до чего же увлекательно! Ускользать от Итедера! А Барнард прошел совсем рядом и даже не взглянул на меня.
— Ты намерен вернуться? Я, право, не хочу причинять тебе столько хлопот, Эдмунд.
— Хлопот? Да я предпочту, чтобы Парламент сгорел дотла, чем изменить мои планы на вечер. Да, быстренько перекусить — скажем, сандвич — и вновь нести дозор. Ах, Чарльз, видел бы ты, как я объяснялся с полицейскими, которые пробовали меня прогнать! Да я бы не променял это на все деньги в фондах!
И тут это произошло: все болтающиеся нити оказались в руке Ленокса, и со всей силой своего ума, которая никогда не подводила его так, как в последние дни, он ощутил — вот оно! Крохотные кусочки мозаики, которые он собирал с таким тщанием, наконец-то сложились воедино.
— Ты все мне открыл, милый братец! — вскричал он. — Да, это может сработать. Я бы тебя расцеловал, не пахни ты так омерзительно.
Лицо сэра Эдмунда вытянулось.
— Что с тобой?
— Да ничего, ничего! — пробормотал сэр Эдмунд. — Я очень рад, Чарльз. Что я такого сказал?
— Так, пустячок, выкинь из головы.
— Значит, мне не надо туда возвращаться? Превосходно, Чарльз. Такая холодина!
Ленокс сразу все понял.
— Ах, нет, Эдмунд, — сказал он. — Ты непременно должен вернуться туда вечером. Прошу прощения за неудобства, которые тебе причиняю, но я вынужден злоупотребить твоей добротой. Жизненно необходимо, чтобы ты продолжал.
— Жизненно необходимо? Ты уверен?
— Абсолютно! Холод, конечно, лютый. У меня самого сапоги прямо-таки бумажные, но нет, мы должны идти вперед.
— Ну, хорошо, — сказал сэр Эдмунд.
— А теперь пойду и я, — сказал Ленокс, собирая свои вещи.
— Отлично, отлично, превосходно. Впрочем, не могу ли я принять ванну, как по-твоему? Твой дом ближе к Уайтхоллу.
— Разумеется, Эдмунд. И помни, я рассчитываю на твою помощь.
С торжественной серьезностью баронет сказал:
— О да, само собой. Я, безусловно, тебя не подведу.
Минуту спустя карета Ленокса загромыхала по Хэмпден-лейн и дальше, к лондонскому Вест-Энду, по заснеженным улицам сквозь густой предвечерний туман, который достигал беззвездного неба в вышине.
Вскоре он уже стучал в дверь своего друга лорда Кабота, с которым провел приятный вечер в «Путешественниках», — вечер после смерти Пру Смит. Вслед за дворецким он вошел в кабинет своего друга.
— Кабот, — сказал он, не потрудившись поздороваться, — вы ведь знакомы с архивариусом?
— Ленокс, как… ну да, знаком. Сын полковника Уоринга, старейшего моего друга.
— Он окажет вам услугу?
— Да, разумеется, все, что угодно, в пределах законности.
— Безотлагательно?
— Да, конечно. Но почему такая спешка, Ленокс? Вы здоровы? — Лорд Кабот был тверд в своих привычках, и Ленокс, который вращался в высшем свете и одновременно занимался своими детективными расследованиями, представлялся ему настоящим дервишем.
— О, вполне… Возник из мутного тумана. Вы поедете со мной?
После минуты умасливания лорд Кабот изъявил согласие, а затем не жалел времени на сборы; собственно говоря, он намеревался никуда не выходить весь день и пополнить каталог своей коллекции китайского фарфора, главной своей страсти. Каталог сильно устарел, был плохо составлен и не включал многие из замечательных приобретений последнего времени. Так он объяснил сгорающему от нетерпения Леноксу, который в минуты досуга с большим интересом слушал такие подробности.
Вскоре лорд Кабот завершил свои объяснения, а затем потратил много времени на поиски своего плаща, а затем и шляпы, пока Ленокс изнывал в молчании. Но наконец они сели в карету Ленокса и покатили в сторону Темзы, где вблизи Иглы Клеопатры находился Архив.
Это большое здание было построено из старинного римского белого камня, щеголяло мраморными колоннами и рядом стальных дверей вдоль всего фасада.
Они вошли в одну из них и спросили сына полковника Уоринга по имени Морган. Он оказался приятным молодым человеком лет тридцати, который уже занял видный пост и, как лорд Кабот заверил Ленокса по дороге, должен был достичь еще многого. Молодой мистер Уоринг сказал, что Ленокс, безусловно, может посмотреть интересующие его документы. Вскоре лорд Кабот распрощался, а Ленокс получил в свое распоряжение финансовые документы, охватывающие весь рынок за последнее столетие, которые тщательно сохранялись после того, как лопнул Мыльный Пузырь Южных Морей.
«Пузырь» был единственной причиной их сохранения на радость Леноксу. Он помнил, как его дед пересказывал ему детские воспоминания его собственного отца про «Пузырь» в начале восемнадцатого века. То, что произошло, было на редкость просто. Испанский король Филипп V впервые согласился разрешить весьма небольшому числу английских кораблей посещать порты его владений, и была создана «Компания Южных Морей» (с согласия Парламента), чтобы посылать эти корабли в эти моря.
