Из нее получились прекрасный колбас!
Петр засмеялся, попробовал колбасу и похвалил.
– Ну где там кудесник твой, Франц Яковлевич? – спросил, вспомнив про казачка.
– Мню, на яйцах сидит, Государь. – засмеялся Никита Зотов. – Высиживает, чтобы перед ваши очи показать! Мы его ныне и не увидим!
Ошибся царский учитель. Алексашка влетел в палату красный, с куриными перьями в волосах, держа в руках что- то, накрытое платком.
– А, явился-таки! Ну давай показывай, – милостиво разрешил Петр.
Алексашка, держа одной рукой поднос, другой сорвал с него платок, и все увидели решето с пятью яйцами. Показав его зрителям, он опять накрыл решето платком, сделал вид, что подкинул его к верху, затем что-то проделал руками, откинул платок и на изумление сидевших за столом в решете оказались пять цыплят, верещавших на все лады.
– Ну, ловок! – похвалил Петр. – Может, тебя на царский птичий двор взять, чтобы ты здешних куриц ослобонил от работы? А то сидят, бедные, преют, а тут вот раз и приплод! – все захохотали.
Так Петр впервые побывал здесь, в усадьбе друга. После того случая он часто приезжал сюда. Жители Немецкой слободы то и дело высылали ему красиво разрисованные приглашения. Они хотели заручиться поддержкой юного царя на случай, если будет его верх в противостоянии с царевной Софьей.
Знакомство Петра с Анной Монс
Вспомнил, как привел его Лефорт в дом виноторговца Монса. На первом этаже дубовые столы, лавки для пожелавших отдохнуть, выпить вина и отведать еды, а над ним – жилище хозяев. Иоганн был оборотистым германцем, имевшим помимо торговли вином еще и другие доходы. Мельницу держал, ювелирную лавку. А в его питейном доме легко завязывались нужные знакомства, зала всегда была полна. Жена и дети помогали ему в обслуживании посетителей.
Когда Лефорт в первый раз привел туда Петра, заведение тут же набилось до отказа. Все желали своими глазами увидеть юношу-царевича, показать себя перед ним, чтобы в дальнейшем обеспечить свое дело выгодными заказами.
Устав от обилия людей, Петр заскучал, и его настроение тут же уловил Лефорт.
– А что бы тебе, Иоганн, не показать Их Величества свой механический игрушка? – похлопал он по плечу хозяина. – Давно ты ими не хвастал. Поверь, у тебя будет достойный ценитель!
– Что ты все, Ваше Величество, Ваше Величество! – осадил Петр Лефорта. – Надоело! Зови меня здесь просто, Гер Питер!
Иоганн подозвал слугу и что-то пошептал на ухо. Вскоре в зал вошла его светловолосая дочь, которая протянула отцу музыкальную шкатулку. Иоганн вставил в нее ключ и повернул несколько раз. Птичка, что была в центре, ожила, стала вращаться в обе стороны и запела, открывая клювик.
Петр был так восхищен невиданной вещицей, что схватил ее, вертел в руках, сопел, не зная, как же она устроена.
– Принеси нож! – приказал он дочке хозяина, не глядя на нее. – Хочу посмотреть, что внутри.
– Гер Питер, – вдруг сказала девушка тонким, но твердым голоском, – я тоже умею пет и танцеват, но если ви захотит смотреть, что у меня внутри, я умру!
Петр помнил, какое тогда воцарилось молчание. Испуганный Монс уже готов был броситься на колени перед высоченным русским царем и молить простить его дочь. Даже Лефорт уже придумывал, чем бы погасить гнев молодого царя. Но Петр, взглянув на присевшую перед ним в реверансе девушку, увидел опущенные вниз глаза, завиток волос у лба, шею, вырез, слегка показывающий очертания молодых грудей, не рассердился совсем. Напротив, он подумал, что девушка права. Сломав вещь, он не сможет насладиться вновь так поразившим его пением птицы.
– Возьми, – насупился он. И далее краем глаза продолжал следить за девушкой, которая каждый раз, видя его взгляд, приседала в реверансе и слегка обнажала то, куда ему очень хотелось заглянуть.
В дальнейшем при виде ее на Петра накатывала робость. Он, не смущаясь бравший все, что ему приглянется, в случае с Анной терялся в ее присутствии, не знал, как подступиться к ней поближе.
– Я вижу, Гер Питер обратить свое внимание на дочь виноторговца, – говорил с улыбкой Лефорт, после того как это стало всем заметно.
– Поздравляю вас с такой выбор! Девушка очень красивый. Я уверен, она будет рад такой честь! Если Ваше Величество желает, я сам говорить с ней!
– Не смей! – обрубил его тогда Петр. Ему не нужна была подстроенная победа. Он хотел, чтобы она полюбила его не из-за того, что он царь, а от чистого сердца.
Лефорт стал все время приглашать Анхен, когда царь приезжал в слободу. Петр сердился, оттого что все подмечали, как он менялся в присутствии девушки. Движения становились неловкими, слова отрывистыми, мысли путались, он смущался и краснел. И самое главное – никак не мог набраться смелости и сделать первый шаг к сближению.
Тогда Алексашка, прознав, что Петр пленился дочкой местного виноторговца, стал искать возможности, как оказать ему услугу в этом направлении. После случая с цыплятами Петр часто видел его у Лефорта, у которого тот служил на посылках, но не замечал, как не замечают стул, на котором сидят.
Даже когда Лефорт во время пирушек звал Алексашку развлечь гостей смешными частушками, на которые тот был мастер, и удалой пляской, Петр и тогда не выделял его. Алексашка потом признавался, что из кожи вон лез, стараясь обратить на себя монаршее внимание, но все было тщетно.
Он стал вертеться под ногами у Петра, все время попадаясь ему на глаза. И однажды, принимая у него коня, шепнул.
– В церковь пошла, Ваше Величество, нет ее здесь.
Петр вспомнил, как разозлила его дерзость холопа, заговорившего с ним о сокровенном. Он зло посмотрел на наглеца и резко спросил:
– Места своего не знаешь! Кого нет?
Алексашка тогда заюлил:
– Простите, о пользе вашей беспокоился, а так бы и не посмел. Я об Анне, момент больно хороший. Одна она, без матери. Может, записочку передать, или шепнуть чего?
– Записку, говоришь, – зло посмотрел на холопа Петр. – Грамоте обучен?
– Некому было! – потупился Алексашка. – С сызмальства о хлебе забочусь. Считаю отменно, и память у меня такая, что слово в слово скажу! Спросите Франца Яковлевича. Я у них на десяти листах послания заучивал для командиров в Военную слободу.
– Ну-ка проверю, – схватил Петр за грудки казачка. – Сказывай, что в письме том было.
Алексашка смекнул, что проверяют не память его, а верность хозяину, твердо сказал.
– Дано мне было указание передать слово в слово и забыть. Вот я и исполнил. Передал сказанное и забыл. Начисто! А Анна опосля церкви к пруду ходит уток кормить.
Петр отпустил казачка, но
