не сильно обрадовало.
— А конкретнее? — он слегка наклонил голову, чтобы перехватить мой взгляд, — что? Тот день?
— Угу, — снова посмотрела ему в глаза. Они были похожи на пасмурный и дождливый день, — вспомнила, что мы играли в волейбол здесь. И как вы с ребятами забыли мешок с углями и, кажется, Пашке пришлось вернуться, чтобы привезти их…
Это не всё. Я так же вспомнила, что мы с Князевым почти не прекращая пререкались друг с другом. Вспомнила даже, что в тот день он облил меня сладкой водой из бутылки, делая вид, что это было не нарочно. Но, глядя на его реакцию, я решила пока что об этом умолчать.
— Было дело, — уголок его губ пополз вверх, — я могу пересказать тебе всё, что я помню? Может, это поможет?
— Ты думаешь, мне Машка не пересказывала? — маленький жучок уже залез мне в голову и начал назойливо жужжать о том, что всё не так просто. И я решилась спросить: — почему так напрягся?
Замерла, впиваясь зубами в нижнюю губу. И мне показалось, что между нами не осталось воздуха. А под кожей что-то колючее. И от этого каждая клеточка приходит в движение, доставляя дискомфорт.
— Да нет, — облизнувшись, он качает головой, и пожимает плечами, — не напрягся. Просто не ожидал…
— Что я что-то вспомню? Или что захочу поделиться этим с тобой?
— И то, и другое.
Игнорируя подступающий к горлу ком, я всеми силами пыталась себя не накручивать. Но что-то внутри меня продолжало мне нашептывать то, чего мне не хотелось слышать.
— Ты, — слегка отстранившись, я заправила выбившуюся прядь за ухо, — ты ничего не хочешь мне рассказать, Макс?
— Что? — чёткие густые брови взлетели на лоб. Он несколько раз моргнул и, мне показалось, что я услышала как громко он сглотнул накопленную слюну.
— Ну, я не знаю…
Между нами возникла пауза. Тягучая и липкая как смола. Мне казалось, что мы все вот-вот перепачкаемся в недосказанности. Или лжи.
Протащив ком по горлу, я сдвинулась с его бёдер на колени. Так дальше, но обзор всё же лучше. Надежда на то, что он тут ни при чём рушилась с каждой секундой. Он что-то знает. Знает о том, что именно тогда произошло здесь. Знает и нарочно умалчивает всё это время. Я это чувствовала собственной шкурой. Именно сейчас. Это пришло в тот момент, когда я заикнулась о том, что что-то вспомнила. Его глаза стали открытой книгой, чёрт возьми…
— Макс, — язык с трудом шевелился. Словно мямля какая-то, я едва могла проговорить чётко всё то, что вертелось на языке. То, что заставляло мою голову гудеть. — Скажи мне.
Не сводила глаз с него. Эмоции менялись. Легкомысленность, непонимание, оторопь, замешательство. Вся эта гамма разрисовывала его красиво лицо…
Он открыл рот, словно хотел начать говорить. Но, спустя секунду снова закрыл его. Убрал руку с моего бедра и ладонью провёл по лицу. Растирая его, тихо застонал и опустил голову. Молчал.
— Макс? — внутри меня зарождалась паника. Она мягкой и беззвучной волной накатывала, заставляя меня задыхаться.
Я права.
Господи… я права?..
— Почему ты молчишь? — снова задаюсь вопросом, и сжимаю пальцы в кулаки. — М? Ты скажешь хоть что-нибудь?
Смотрю на тёмную макушку, мысленно проклиная себя за то, что вообще завела этот разговор. Внезапно на ум приходит мысль, что всё происходящее между нами не просто так. И эти цветы… чёрт! Такие красивые! Мне казалось, что в этот самый момент они вянут. Чахнут в вазе, в которую я их поставила, вернувшись домой. Чахнут так же как и мои надежды на то, что сейчас всё мною надуманное, окажется полной чушью и моей больной фантазией.
— Я хотел тебе рассказать, — внезапно произнёс, убирая руку от лица и поднимая голову, — честно, Лид. Я хотел…
— Что? — мои ресницы мелко дрожат, а в носу возникает противное жжение, — Что ты хотел сказать?
И голос… он тоже предательски дрожит.
Отдалённое понимание, что всё вот-вот рухнет. Полетит к чертям.
И всё вернётся на круги своя. Как и раньше.
— Я просто не мог найти в себе сил, — перехватывает мой взгляд.
— Сил на что? — злило, что всё приходилось тащить из него клещами.
Тяжело вздохнув, он мягко подтолкнул меня, подавая руку. Вставая на ноги и помогая встать мне. Отпустил пальцы и, бросив на меня быстрый взгляд, отвернулся. Зашагал к месту, где земля обрывается и замер на краю. Я смотрела на его спину несколько долгих и душных секунд. Пялилась как баран на новые ворота и силилась понять, что же всё-таки здесь произошло.
— Ты и сейчас не можешь найти силы? — попыталась поддеть его, в желании разговорить, — На тебя это не похоже, Князев.
— Это из-за меня ты упала тогда, — произнёс громче, чем я ожидала. Повернул голову, цепляя мой растерянный взгляд своим, — это я виноват в том, что тогда с тобой случилось, Осина.
Его глаза слегка сощурились. Проницательный взгляд пробирал до костей.
Я онемела на какое-то время. Но за эти несколько секунд перед моими глазами пронеслись все те дни, которые мы проведи с ним вместе. Все сказанные им слова и признания. Всё, что дёргало за тонкие струны моей души и вызывало чувство эйфории.
Ноги задеревенели. Глаза намокли. То ли от ветра, то ли от непрошенных подступивших слёз.
— Врёшь, — не знаю, зачем говорю это, но слова вдруг сами собой срываются с губ, — это неправда. Ты врёшь.
Я ведь не думала, что именно он виноват…
Я думала, что он что-то знает, но даже мысли не допускала, что Князев является виновником моего падения.
Он что, получается? Столкнул меня?!
— Я не хотел, — полностью разворачивается, и делает в мою сторону шаг, — я не собирался, Лид…
— Стой на месте, Князев! — выплёвываю, и, попятившись, цепляюсь ногой за корягу. Снова. Почти падаю, но умудряюсь удержать равновесие.
Просто потому что его рука ловко подхватывает моё плечо и не даёт мне упасть. Притягивает к себе, и его одурманивающий запах в ту же
