после перестройки, чтоб «Меченному» черти в аду угольков подкинули, делиться начали. И не только делиться, еще и кровь лить. Эх! И теперь тут. Не знаю почему, но резануло. Хотя я уже давно понял, что здесь не тот пасторальный лубок про «Россию, которую мы потеряли. Ах, какую Россию!», что пихали мне в уши, начиная с 1985-го.
Здесь суровый, жестокий мир. Полный несправедливости, противоречий, жестокости и опасностей. Здесь совершенно в порядке вещей то, что ужаснуло бы весь мир в XXI веке и абсолютно неприемлемо, чем будут гордиться в будущем. Тут совсем другая жизнь, другое понимание ее и другие ценности. Не хорошие и не плохие. Просто другие. А парни, они просто такие. Тоже не хорошие и не плохие.
А каторжане ушли. Рана у Рудого оказалась плохой, гнить начала. Доктор ее почистил, но сказал, что нужен хирург. Руку надо отрезать. Иначе смерть. Сам резать отказался. Да и не настаивали бандиты. Ушли. По разговорам, краем уха услышанным, собирались пробираться в столицу. Сидор, вроде как, оттуда. Но с такой раной, очень сомнительно, что дойдут. Про золото, ничего не говорили. Заплатили ассигнациями и пригрозили, чтобы молчал. Потому
– В Питер надо, — мрачно резюмировал Иван, — Думаю Рудого мы уже не найдем.
Я согласно кивнул. Вероятность того, что Сидор убил подельника практически стопроцентная. Если делать операцию, то придется оставлять человека, знающего тебя и о тебе, непонятно с кем и где. И то, что Рудого в таком случае рано или поздно найдут — к гадалке не ходи. А идти вместе, не смотря ни на что, связывать себя по рукам и ногам. Вот и выходит, что из всей банды в живых остался один Сидор. И сто̒ит ли ради него проделывать такой длинный путь? Однозначно сто̒ит! Сложно объяснить почему. Просто жажда крови того, кто разрушил мое счастье и мой покой разъедает меня изнутри, затуманивая мозг. Я боюсь опять провалиться в безумие. Хотя в последнее время приступов не было. Давно не было. С тех пор, как я стал на тропу мести. Да и духи-призраки попритихли. Не появляются. Но я их чувствую, они где-то рядом.
Но сначала надо к Фирсу. Есть у него для меня новости, пока не понял, хорошие или плохие. С ними еще предстоит разобраться и обдумать хорошенько. Перед отъездом в Усть-Каменогорск я поручил ему проанализировать возможность производства антибиотиков, и как появилась связь, он отчитался. Без подробностей, но задуматься есть над чем.
И вот сейчас я подъезжаю ко второму входу в мои подземелья. Кое-как удалось уговорить Ивана остаться в Колывани. Сказал, что хочу перед отбытием в Питер побыть на могиле семьи. Один. Брат понял и настаивать не стал, хотя, по-моему, обиделся. Ничего, отойдет. Ванька не злопамятный.
Небольшой островок посреди Чулыма покрытый редким кустарником лишь в самом центре возвышаются невесть как оказавшиеся тут сосны. Река охватывает его двумя рукавами и, обогнув, вновь соединятся в одно русло. Весной, в половодье, островок полностью скрывается под водой, а сейчас практически целиком сливается со снежным пейзажем. С наблюдением у Фирса все в порядке, потому что стоило мне пробиться сквозь снежные наносы к месту, как передо мной, напугав коней, распахнулся черный провал. Спешиваюсь и пытаюсь зайти внутрь. Не тут-то было. Лошади уперлись. Пришлось поуговаривать, но все-таки удалось завести упрямых животинок в круто ныряющий вниз просторный транспортный коридор.
— Рад видеть Вас, Ваше Сиятельство.
Фирса не переделать. А может он специально надо мной издевается? Кто его, железяку, знает!
— Я тоже рад. Где мне тут у тебя лошадок пристроить?
— Следуйте за указателем, — передо мной загорелась световая полоса, приведшая меня в самую настоящую конюшню. Стойла, кормушки, автоматические поилки. Не знаю, как коняшкам, а мне понравилось. Тепло, вода есть, овса сыпанул из торбы, привезенной с собой, пусть отдыхают.
Ай, как хорошо в мягком удобном кресле. А то от седла задница окаменела, последнее время чуть ли не живу в нем! Да еще и чашка горячего кофе в радость. Ну а что, прикупил в Колывани пять фунтов, два килограмма то бишь. Дорого, ёлки! Он в столице-то 24 рубля за пуд, а пока до нас доедет, на вес золота становится, как Жернаков сказал. Не думаю, что такой серьезный дядя, в таких мелочах врать будет. И все равно разлетается. Надо будет купить, как возвращаться из Санкт-Петербурга буду, да привезти себе. Кофе я люблю.
— Ну, рассказывай, что ты тут напридумывал. И давай уже со связью решай. А-то мне в дорогу дальнюю скоро, а тут 700 верст не добивала. А в столице мне, как быть?
— Уже давно решено, Ваше Сиятельство. Принимающий пси-модуль для меня собран, пси-имплантат для вас готов. Вам надо только лечь в медкапсулу для его установки.
Сердце в ужасе сжалось, меня непроизвольно передернуло. Эта треклятая капсула пугала меня до потери памяти. Опять залезть в этот гроб⁈ Да еще и добровольно⁈
— А без медкапсулы никак? — жалобно пропищал я. И знаете, мне не было стыдно за свой страх. То, что я пережил во время переноса, не пожелать самому лютому врагу.
— Никак, господин граф. Вживление имплантата давно отработанная и хорошо отлаженная совершенно безопасная процедура. Ваш страх иррационален. Рекомендую при первой же возможности обратиться к менталисту.
Ну, началось! Эту песню Фирс мне поет последние три года, наверное. Как, более-менее, привел свое хозяйство в порядок. Думаете это первый имплантат, который он пытается в меня впихнуть? Есть еще лингвистический, аналитический, на физическое развитие и скорость реакции, даже на усиление пси-способностей. И все это надо. Но, черт побери, мне страшно! При мысли о капсуле я впадаю в практически неконтролируемую панику.
— Хорошо, я подумаю, — переношу тяжелое решение на потом, — Что там с медикаментами.
— Хочу предупредить, для точного анализа у меня слишком мало информации об уровне нынешних технологий, выводы делались с учетом их среднего уровня развития соответствующего периода миров Империи.
— Ну, ты и завернул, — буркнул я, отпивая кофеек, – Но я тебя понял. Давай, излагай дальше. Только кратко.
– Если кратко, то в ближайшей перспективе наладить здесь производство пенициллина и при этом обеспечить секретность не представляется возможным. Нужен подготовленный персонал, оборудование и сырье. Или придется выносить производство в более развитые регионы. А это отразится на обеспечении секретности. Хотя, при массовом использовании лекарства установить его основу специалистам будет не сложно, а следом повторить технологию производства, или изобрести свою.
– И
