которые жгли меня изнутри. Битва с драконицей… она не выходила у меня из головы.
Ее атаки были мощными, да, но в них не было настоящей злобы, настоящего желания убить. Скорее, это была защита, отчаянная и беспорядочная. А ее глаза… в них я видел не ярость врага, а страдание. И тот крик — «Предатель!». Что он значил? Что она хотела сказать?
«Может быть, она совсем не была моим врагом?» — Эта мысль, словно молния, вспыхнула в моем сознании, осветив мрак сомнений. Чем больше я вспоминал нашу битву, тем сильнее утверждался в этой мысли.
«Может быть, она была жертвой Танзина, орудием в его руках, так же, как и я был орудием в руках Тинг?» — Эта мысль была горькой, как яд, но от нее невозможно было отмахнуться. Танзин был мастером манипуляций, он мог использовать любого в своих целях. А драконица… она могла быть слишком молода, слишком наивна, чтобы противостоять его воле.
«И возможно, она пыталась предупредить меня об опасности, защитить от чего-то?» — Но от чего? От кого? Эти вопросы вихрем крутились в моей голове, не находя ответа. Слишком много загадок, слишком много непонятного.
Все в этой истории было пропитано ложью и предательством. Я пришел сюда, чтобы отомстить, чтобы восстановить справедливость. Но что, если я все это время был пешкой в чужой игре? Что, если мои действия привели лишь к еще большему злу?
Я устал. Устал от битв, от боли, от этого вечного поиска истины, который приводил меня лишь к новым вопросам, к новым сомнениям. Я мечтал о простом счастье, о мире, где не нужно сражаться и убивать. Но этот мир казался таким далеким, таким недостижимым.
Последнее, что я увидел, прежде чем темнота окончательно поглотила меня, было лицо Ян. Она склонилась надо мной, ее глаза блестели в сумерках, словно две яркие звезды. В них были слезы. Слезы радости и облегчения.
И в этих слезах я увидел отражение своей собственной победы. Отражение надежды на новое будущее, которое мы выиграли для Арантеи.
Глава 20
Сознание возвращалось медленно, словно сквозь плотный туман. Сначала до меня донесся приглушенный гул голосов, потом — запах гари и мокрого камня. Я открыл глаза и увидел над собой серое, затянутое дымом небо.
Попытался встать, но тело пронзила острая боль. Я снова упал на спину, с трудом сдерживая стон. Рядом со мной оказалась Тинг. Ее зеленые глаза смотрели на меня с тревогой.
— Макс, ты очнулся! — в ее голосе звучало облегчение. — Как ты себя чувствуешь?
— Как будто меня растоптал дракон, — хрипло ответил я, пытаясь сесть. — Что произошло? Сколько я был без сознания?
— Ты проспал почти сутки, — сказала Тинг, помогая мне подняться. — Битва закончена. Мы победили. Танзин мертв.
— А драконица? — спросил я, вспоминая ее последний крик и тот странный ужас, который я видел в ее глазах.
— Она… она все еще там, — Тинг понизила голос, и в ее глазах мелькнуло недоумение. — После того, как дым рассеялся, мы обнаружили ее в человеческом обличии. Она жива, но… она не реагирует ни на кого. Просто лежит там же, где и упала.
Я огляделся. Вокруг царил хаос и разрушения. Каршур лежал в руинах, словно после землетрясения. Повсюду виднелись следы битвы — разрушенные здания, обломки оружия, обугленные тела. В воздухе висел тяжелый запах гари и крови.
— Алисия пыталась привести ее в чувства, но безуспешно, — продолжила Тинг. — Она как будто… отсутствует. Тело Танзина унесли для погребения.
Несмотря на слабость и боль, я почувствовал непреодолимое желание увидеть ее. Узнать, что с ней.
— Мне нужно к ней, — сказал я, с трудом поднимаясь на ноги.
— Макс, ты еще слишком слаб, — возразила Тинг. — Тебе нужен отдых.
— Я потом отдохну, — настоял я. — Мне нужно увидеть ее сейчас.
Тинг вздохнула, но не стала спорить. Она помогла мне дойти до того места, где лежала девушка–дракон.
Я двигался медленно, опираясь на Тинг, каждый шаг отдавался болью в ногах и спине. Вокруг меня суетились люди — кто–то расчищал завалы, кто–то перевязывал раненых, кто–то просто стоял и молча смотрел на разрушения. Но я не видел их. Все мои мысли были сосредоточены на той, кто лежала впереди, среди руин и пепла.
Разрушенный Каршур встретил нас тяжелой тишиной. Запах гари, пыли и крови висел в воздухе, пропитывая все вокруг горечью поражения и сладковатым запахом смерти. Здания лежали в руинах, словно сломанные игрушки гиганта, улицы были завалены обломками, а небо затянуто серым саваном дыма.
Мы прошли мимо разбитых осадных машин, мимо груд камней и щебня, мимо обугленных тел воинов, застывших в своих последних позах. Всюду царили хаос и разрушения, словно здесь пронеслась не битва, а сама смерть, оставив после себя лишь пустоту и печаль.
Наконец, мы достигли того места, где лежала девушка–дракон. Она была все там же, среди руин и пепла, словно сломанная кукла, выброшенная на свалку. Ее длинные черные волосы рассыпались по земле, контрастируя с бледностью ее лица. Одежда была разорвана и испачкана кровью, а на нежной коже виднелись ссадины и синяки. Она лежала неподвижно, ее грудь едва уловимо поднималась и опускалась, словно она была погружена в глубокий сон.
Алисия стояла рядом, ее лицо было бледным и напряженным. Она не спускала глаз с девушки, ее руки были сжаты в кулаки, а в глазах читалась готовность в любой момент применить свою магию, если возникнет опасность. Тинг же молча стояла рядом со мной, ее кошачьи глаза блестели в полумраке, словно два зеленых огонька. Она не сказала ни слова, но я чувствовал ее беспокойство.
Демоница заметила мое присутствие.
— Ты так ничего и не понял? — Ее голос, слабый и хриплый, резал по сердцу острыми осколками. В нем не было тепла, лишь холодная горечь и упрек.
Я молчал, не в силах вымолвить ни слова. Ее вопрос, брошенный как обвинение, заставил меня оцепенеть. Что я должен был понять? Что упустил в этом безумном водовороте событий?
— Миша тоже хочет блинчики, — продолжила она, и эти слова, так знакомые, так родные, обрушились на меня всей своей невыносимой тяжестью.
Я рухнул на колени, словно подкошенный. Эта фраза… она эхом отозвалась в самых глубинных уголках моей памяти, разрывая душу на части.
