он уже не замечал, как меняется извивающееся под ним тело, как обвивший его ноги змеиный хвост распадается надвое, а вой, лай и шипение, срывавшиеся с алых губ, постепенно переходят в протяжные стоны. Длинные щупальца расплелись и втянулись под гладкую девичью кожу, когда Влад, доведенный до крайности нежными ласками, излился семенем в прохладное лоно и, обессиленный, рухнул на ложе. Скилла же, будто и не устав, гибко поднялась – и Влад с изумлением и восторгом смотрел на длинные ноги с точеными ступнями и идеальной формы округлые ягодицы, на которые спадали длинные пепельные волосы с голубоватым отливом.
Скилла повернулась на пятках и послала Владу взгляд, в котором равными долями смешались страсть и насмешка.
- Это было только начало, - томно пропела она, - ты же не думаешь, что заплатишь за свое освобождение столь дешево?
Влад не знал, сколько времени он провел в пещере, ублажая ненасытную богиню, принимавшую попеременно человеческий и чудовищный облик. Все смешалось в его голове: вот он, навалившись на нее, снова и снова терзает пульсирующее лоно, а в следующий момент он уже лежит на спине, а она принимает в рот обмякший уд, вытворяя невероятные вещи раздвоенным языком. Спустя миг Скилла уже сидела у него на лице, заставляя Владислава вкушать ее соленую как море, пьянящую влагу. И Влад пил ее столь же жадно, как и незнакомое вино, смешанное с чернилами каракатицы. Влад разделял со Скиллой трапезу из живых осьминогов и плоти утопленников, в промежутках между сладострастными игрищами ведя с богиней долгие речи о самых страшных тайнах моря.
Время, ранее казавшееся ему вечностью, промелькнуло как краткий миг – и вот уже Влад снова стоял посреди пещеры, рядом со светящимся синими искрами озером. В руках он держал меч Форкия – он, да неведомо как сохранившийся нательный крест, единственное, что позволила Скилла ему забрать наверх, не дав даже одежды.
-Одежду найдешь наверху, - сказала она, - ступай, но помни о нашем уговоре.
- Когда настанет время, я вернусь к тебе, - сказал Влад и, отсалютовав богине мечом, прыгнул в воду. В тот же миг бассейн всколыхнулся стремительным водоворотом, у Влада закружилась голова – и вдруг он оказался на поверхности, жадно глотая воздух и щуря глаза от яркого солнца. В следующий же миг Влада накрыла большая тень и, обернувшись, он увидел, как на него наплывает большая лодья, с оскаленным драконом на носу. Отпрянув в сторону, Влад заорал, привлекая к себе внимание, и вскоре в ответ, послышались голоса, говорившие на языке, показавшемся ему смутно знакомым. В следующий миг в море полетели веревки и сети, вытягивавшие Влада из воды.
Глава 18: Каратель
Вокруг Мессины горели костры – славянское войско, высадившееся на Сицилии, уже несколько дней справляло тризну по своему предводителю. Жители города со страхом слушали доносившиеся от лагеря наемников пьяные крики и воинственные песни в честь языческих богов. Весь скот в округе был угнан, вынесено зерно и вино, равно как и прочая снедь. Все пошло на прокорм войска, однако мессинцы, молившиеся сейчас в церквах об избавлении, почитали за благо, если этим ограбление округи и ограничится. Сами же славяне не думали о страхах местных жителей – сначала они спорили, кто станет воеводой после смерти Влада, потом до них дошли вести с юга.
- Клянусь бородой Рода, я обреку в жертву Стрибогу весь этот проклятый город.
Коренастый мужчина, облаченный лишь в просторные шаровары, подпоясанные желтым кушаком, ухватил могучими руками бочонок с вином и, сбив с него затычку, занес над ртом. Красные струи стекали по рыжей бороде и трясущемуся жирному брюху. Опустошив бочонок, мужчина бросил его на землю и, сорвав с пояса боевой топор, расколол одним могучим ударом.
-Вот так стоит поступить с Карфагеном! – крикнул он, презрительно пиная деревянные обломки в костер, - это слово Радогостя, жупана милингов.
- Думаешь, в Карфагене нас не ждут? – напротив него поднялся еще один воин, на этот раз чернобородый. Причудливые наколки и украшения выдавали в нем ваюнита.
- Те, кто правит сейчас там, не дураки, – продолжал он, - и они наверняка укрепились, как следует. Только безумец может призывать сейчас напасть на Карфаген.
-Тебе легко говорить так, Доброслав, - презрительно бросил Радогость, - твою семью не вырезали там, как мою.
-Верно, потому что я и не собирался заводить там семью, - сказал Доброслав, - я пришел по зову жупана Владислава, как наемник – и как наемник же уйду обратно на Дрину. Этот поход оказался проклятым – все видели, как боги покарали отступника? С его смертью мы все больше не связаны никакими клятвами.
- Ты трус, Доброслав! - рявкнул Радогость, - пусть Перун поразит
