и сёстры, как Рассвет осеняет нас своим теплом, озаряя рождение нового дня, так и Закат обагряет окончание любого жизненного пути. Каждый из нас хранит в душе тайны, за некоторые из которых воздаянием стала бы смерть, за другие — покаяние и смирение. Я не Рассвет и не Закат, но я могу увидеть ваши тайны. Лишь безвинно измученные заслужат исцеления. Те, кто надеялся излечиться, скрывая свои злодеяния, лишь сами ускорят свой уход на перерождение.
Я шёл среди людей, глядя им в глаза, и честно предупреждал: «Кто не спрятался, я не виноват!»
«Тэймэй, приготовься демонстрировать», — предупредил я жену, прикладывая ладонь на открытую рану первого страждущего.
«Твою же…» — это был один из легионеров Серва, замученный до полусмерти.
Иллюзия пыток, которые пришлось пережить бедняге, была видна далеко за первые ряды.
— Обвинение в скверне, ереси, предательстве и лжесвидетельстве, — объявил я. — Ложное.
И шагнул дальше. Толпа в онемении стояла, не зная, как реагировать.
Сквозь оцепление легионеров прорывалась женщина с осунувшимся лицом и позеленевшим младенцем на руках, едва дышащим. Я дал знак пропустить её.
— Спасите моё дитя, Ваше… — она не смогла договорить, спазм сжал ей горло, — возьмите мою жизнь. Я могу… Я рожу ещё… У меня есть дар… слабенький. Но я готова… для ордена… только помогите.
Женщина упала на колени, мне же пришлось присесть рядом. Младенец априори не мог быть ни в чём виновен, но я не стал отменять процедуру, осторожно уколов палец малышу. Капли крови хватило, чтобы провалиться в его воспоминания, полные световых пятен, звуков, образов, запахов, которые малец ещё просто не умел интерпретировать в силу возраста. Но вот женщину со смоляными волосами, регулярно подливавшую какую-то дрянь из пузырька ему в смеси, малыш рассмотрел.
— Отравление, — объявил я. — Найти обвиняемую и доставить ко мне на суд.
Толпа заволновалась. А я шёл дальше. Всех невиновных Серв отводил в сторону, в то время как не прошедшие проверку тут же покидали лобное место и отправлялись на перерождение. Причём в части случаев толпа готова была собственными руками растерзать виновных, просмотрев весьма яркие иллюзии их злодеяний.
Разбой, насилие, измывательства, пытки… виновных в казематах Ордена хватало.
Когда я дошёл до паладинов, посмевших на меня напасть, то показал наш недопоединок и весь их путь в Ирликию, проведённый в качестве резервного источника для благословений легионов. Толпа загудела, поддерживая своих.
— Неверие и излишняя подозрительность, покушение на меня, — объявил я. — Искуплено трудом на благо рассветного и закатного воинства.
Люди взорвались одобрением.
Достойных искупления оказалось не так уж много, чуть меньше шести десятков, и я снова применил самое обычное Исцеление, как со своими комарами. Шар в этот раз создался моими собственными усилиями, а не усилиями ковчега, что меня безмерно радовало.
Раненные, увечные, обессилевшие, больные наполнялись здоровьем и приходили в себя, я же уточнил у ковчега:
«А с Закатом мы такое провернуть сможем?»
Тот помолчал, но всё же ответил:
«В теории да, но благодати сожрёт немеряно. Придётся использовать один из накопителей поменьше, чтобы отщипнуть оттуда».
Я уже хотел было согласиться, но тут вмешалась Света:
«Такого эффекта, как у тебя, не обещаю, но закатных могу подлатать. Всегда можешь сказать, что работа с чужой силой и так даётся непросто».
«Спасибо, дорогая!» — поблагодарил я невесту и отправился отсеивать жертв Заката.
* * *
Елизавета Александровна, графиня Коброва, прогуливалась по берегу ни разу не ласкового моря. Весна только начала заявлять свои права на главенство в этих краях, но промозглый морской ветер пробирал до костей.
Графиня бездумно взирала на рябь поверх морских волн, не в состоянии объяснить собственное беспокойство. Мало кто знал, что сильные псионики ощущали информационные колебания вокруг, считывая скорые перемены. Сама Елизавета Александровна уже давно не ощущала подобных волнений. В последний раз с ней подобное случилось, когда она шла к отцу проситься замуж.
Да, был подобный факт в её биографии. Она влюбилась, как глупая дурочка, и хотела выйти замуж за Юрия Комарина. Какую она тогда речь готовила, чтобы исподволь повлиять на мнение отца и получить желаемое. Сеть точек приложения силы была столь обширна и столь мимолётна, что должна была прошибить даже такого сильного псионика, как её отец. Но все её надежды рухнули в одночасье после одной единственной фразы:
— Тайпана против. Ты выйдешь за графа Коброва.
Бедная Лиза тогда истово молилась у фигурки розово-красной Тайпаны, упрашивая сменить своё решение. Но богиня была непреклонна.
— Брак-с-с-с с ним-с-с-с обер-с-с-снётс-с-ся для-с-с-с тебя-с-с-с с-с-смертью, — был ответ. — Не-с-с-с поз-с-с-сволю-с-с-с!
Елизавета Александровна плотнее запахнула пальто и носком ботинка толкнула плоский камешек морской гальки, наблюдая, как тот скачками летит в воду.
Ветер усилился, и графине пришлось поправить шаль, чтобы та не слетела от порывов, открывая её розовые волосы.
«Берегис-с-сь! — донёсся до неё такой знакомый и давно не слышанный голос бывшей покровительницы Тайпаны. — С-с-себя и дочь-с-с-с хранис-с-сь!»
«Кого⁈» — недоумённо уточнила Елизавета Александровна у бывшей родовой покровительницы.
Ответом ей была тишина, но на морской ряби вдруг проступил силуэт хищной птицы.
Глава 24
Тэймэй прогуливалась по резиденции Ордена Рассвета. Демонстрация силы Михаила прошла максимально успешно и доходчиво: четыре сотни трупов, осуждённых на смерть за их злодеяния, и полторы сотни исцелений. Толпа получила столько зрелищ, что будет обсуждать увиденное ещё долго. На самого Трайа-Михаила смотрели с опаской и религиозным фанатизмом, ведь заглянуть в прошлое и вынуть все прегрешения дано было не каждому.
Сама же Тэймэй не чувствовала себя уставшей. Напротив, здесь, в родном мире мужа, она обрела покой. Находясь вне зоны влияния Инари, она наконец-то смогла выдохнуть и перестать бояться мести бывшей покровительницы. Если даже в Хмарёво ей пришлось носить блокиратор магии, то здесь он не требовался. Тэймэй об этом узнала, как ни странно, от защитника, подаренного на свадьбу князем Мангустовым. Михаил познакомил жену с одушевлённым артефактом и представил его как Йорда.
Йорд оказался интересным собеседником, но что более ценно, он отвечал на многие вопросы, задаваемые Тэймэй об этом мире.
«Йорд, как так вышло, что в прошлом мире магия Рассвета убивала нас, а в этом я не чувствую ни малейшей опасности? Это всё твоя работа?»
«Увы, госпожа, — вежливо отвечал защитник, — хотел бы присвоить себе все лавры, но это заслуга вашего супруга. Инициировав магию Рассвета, ваш супруг обезопасил всех, связанных с ним кровными обетами. А создав
