озвучил, — улыбнулся Курт. — Мы как серые мыши зарываемся в библиотеки и архивы, получая близорукость, искривления позвоночника, геморрой и кучу других болячек, про которые стыдно говорить. А про мистику тебе нашептали наши завистники и враги Вирта.
— Присаживайся, — Генрих указал в угол кабинета, где стояли три кресла с красивыми резными ножками и обитые яркой светлой парчой, там же находился низкий столик из красного дерева. — Коньяк? Или бренди?
— Коньяк, пожалуй, — ответил Курт, занимая одно из кресел. — Пусть этот настоянный самогон пьют наши противники.
— А я пристрастился именно к нему после долгой службы в… тс-с-с, связан по рукам и ногам такими подписками, к которым у тебя вряд ли есть допуск.
— Мог бы поспорить, но не стану, — покачал тот головой, принимая у приятеля крохотную коньячную рюмку и пузатую бутылку из тёмного стекла.
— Так что тебя привело ко мне? — спросил своего гостя Генрих, когда каждый из мужчин пригубил напиток.
— Просьба о помощи.
— Хм.
— У меня самые широкие полномочия, Генрих. Я отдал пакет твоему адьютанту, позже возьмёшь у него. Я просто не захотел, чтобы ты с головой в них углубился. Тем более, сейчас хочу поговорить просто так, без углубления в детали. Ими займёмся, например, завтра.
— Хорошо, — кивнул Генрих. — Так что ты хотел мне рассказать поверхностно, и что за помощь тебе нужна?
— Начну издалека. Думаю, о диверсиях на восточном фронте ты должен слышать.
— Их там десятки в день происходит, — тяжело вздохнул его собеседник. — От обстрела из кустов телеги наших тыловиков, день и ночь заботящихся о желудке солдат вермахта, до подрывов эшелонов с транспортом и подкреплениями.
— Расстрел из пулемётов эшелона с двумя стрелковыми ротами сто семнадцатого пехотного полка в районе Пскова. Уничтожение двух аэродромов под Витебском в разгар нашего наступления под Вязьмой, террор… не побоюсь этого слова в октябре в квадрате Невиль, Великие Луки, Усвят.
— Помню о таком, — кивнул Генрих. — Громкие диверсии и, я бы сказал — показательные. Поезд был расстрелян из тяжёлого пулемёта и двух пулемётных установок. Две тысячи пуль были отправлены в вагоны, выжить там удалось мало кому. Если не ошибаюсь, то только убитых оказалось под две сотни и около сотни раненых. Причём, пулемёты были брошены на месте, предварительно подорванными взрывчаткой после акции. Аэродромы… кхм, понял я, чем ты заинтересовался. Тролль?
— Он самый.
— Ты поверил в показания перепуганных до смерти немногих выживших солдат? — искренне удивился Генрих. — Боюсь, окажись ты сам в той бойне, то поверил бы, что видел Зигфрида сражающегося с драконом.
— Не всё так просто, Генрих. Существование тролля — это доказанный факт. И он кочует с некой группой сталинского осназа от самого Бреста. С июля установлено два нападения этого существа на наших солдат.
— Он вас интересует, так?
— Нас интересует группа русских, которые контролируют тролля. У них хватает диковинок и без неуязвимого великана. Например, — Курт расстегнул пиджак и достал из внутреннего кармана небольшую фотографию. — Это секретное оружие, из которого были сбиты самолёты на Витебском аэродроме. А это пуля, которая используется, — мужчина протянул своему собеседнику изображения обоих предметов, потом хмыкнул, оценив реакцию того. — Как смотрю, ты в курсе.
— Разумеется. Мои парни собирали материал и проводили опросы и даже держали в руках эту винтовку русских. Но потом пришёл приказ из рейхсканцелярии передать вашей службе всё. Сам Гитлер этим делом заинтересовался, когда ему доложил обо всём Гиммлер.
— Русских ли? — со скепсисом спросил Курт, пропустив слова о создателе своей службы. — Даже наша наука не способна создать нечто похожее, куда тут русским варварам соваться.
— Не преуменьшай их заслуги, дружище. Ты удивишься, насколько они могут быть умны и какие шедевры иногда выпускают. Одно то, что мы за четыре месяца даже не дошли до Москвы со всей нашей подготовкой и мощью, уже что-то говорит.
— Ладно, опустим эту тему. Всё равно оружие к ним никак не относится. На прицеле и прикладе имеются метки на латинице. Англия? Америка? Мы ещё не знаем. Но мощь этого оружия поражает.
— Мощь, — усмешка и скепсис ушла с лица Генриха, одного из высших руководителей Абвера. — Курт, забудь про это оружие, тем более испорченное. Поражает и… пугает командир этой группы, некий Макаров из энкавэдэ. Про него почти нет информации, только слухи, но эти слухи… — не договорив, он покачал головой и поднёс к губам стакан с янтарным напитком.
— Вот! — анненербовец даже подался ему навстречу. — О нём и идёт речь. Если он бросил испорченное оружие на месте боя, значит, оно не было настолько ценным. Возможно, есть склад, где таких чудо-пушек сотни или тысячи. Лаборатория по выращиванию и созданию троллей…
— Оружие, скорее всего, было выброшено, так как пострадал сам этот Макаров. Его группа слишком мала и отягощена снаряжением, поэтому вес испорченного оружия был избыточен. Выбирая между секретностью и спасением важного лица, осназовцы выбрали второе.
— Возможно, возможно, — закивал Курт. — Возможно, он ещё жив. К тому же, я сейчас открою тебе тайну. И на неё у тебя точно нет доступа. По дружески.
— Стоит ли? — пожал плечами его собеседник.
— Это тебя заинтересует. Или нет, — повторил его жест собеседник. — Сам Виллигут выполз из своего имения ради этого русского. И он сказал, что это не русский!
— Про Виллигута не знал и впечатлён, признаюсь. Но разве это тайна?
— Тайна в происхождении «русского», — анненербовец выделил тоном кавычки. — Виллигут по своим скрижалям… да не морщись ты, Гиммлеру по ним судьбу предсказывают. По его скрижалям выходит, что существо, взявшее имя Макарова, на самом деле представитель Атлантиды…
— Кхе!
— … или представитель неземной цивилизации. Точнее Виллигут не мог сказать. Я склоняюсь к версии про Атлантиду и их возможности с временными изменениями. Та пушка — из будущего, об этом говорит латинская маркировка.
— Значит, нам нужно заключить мир с Англией и Америкой, — усмехнулся абверовец. — Если их заводы создают такое мощное ручное оружие, то какое же будет тяжёлое?
— Ты мне не веришь? Хорошо, — Курт налил себе коньяка, медленно выпил и продолжил. — Ты в курсе получения доступа русских к нашим самым секретным планам в конце лета?
—
