рано. Впереди маскарад. Хаген любит все планировать заранее. Он начнет действовать именно там, посреди торжества.
Или нет? Кто знает, что взбредет ему в голову?
Знаю, прозвучит безумно, только я уверена Хаген сейчас стоит у окна. Там, вдали, в своей резиденции. Наблюдает за мной.
Стоп. О чем я думаю? Может, мне показалось. Никто не включал свет. Это просто отблеск.
Снегопад усиливается. Теперь и правда трудно различить детали.
Мне страшно. Проклятье. До чего же мне страшно. Ничего похожего я не испытывала раньше. Даже когда не понимала, какой долг Марат собирается с меня взыскать. Даже когда осталась с ним наедине в оружейной комнате. Дважды. Даже когда он брал меня на глазах у всего своего чертового клана. Даже когда мы планировали разыграть нашу смерть в автокатастрофе.
Холод пробирает до костей. Никакие таблетки здесь не помогут. Никакое успокоительное не сработает.
— Я смогу тебя защитить, Вика.
Хриплый голос обдает жаром. Резко оборачиваюсь и отшатываюсь, упираясь спиной в прохладное стекло.
— Марат, я…
Начинаю и замолкаю. Под его горящим взглядом забываю, о чем собиралась сказать. Он смотрит на меня так, будто касается. Глазами обводит каждую черту моего лица точно дотрагивается пальцами. Скользит по ресницам, по скулам, по щекам. Ниже опускается, обводит линию губ, ласкает подбородок, накрывает горло.
Лед сменяется огнем.
И я потуже затягиваю пояс халата. Стараюсь собраться, прояснить собственный разум, избавиться от странного дурмана.
Из холода в жар и обратно.
Надеюсь, Марат не понимает, как действует на меня сейчас. Момент слабости. Моя уязвимость ощущается особенно остро. Безотчетно возникает желание, чтобы он обвил меня руками, прижал к своему сильному телу. Согрел, успокоил.
Что за чушь? Он угроза. Чужой человек. Теперь — чужой. Только черт побери, кому я лгу? Кого пытаюсь обмануть? Саму себя?
Марат никогда не станет для меня чужим. Слишком много всего между нами. Слишком крепкие цепи нас друг к другу приковали. Такую связь нельзя разорвать. Никогда.
Нить накала ощущается физически. На уровне первобытного инстинкта.
— Вика.
От того тона, которым Марат произносит мое имя, под кожей пробегают разряды электрического тока. Всего несколько звуков. Одно короткое слово.
— Ты моя, Вика, — продолжает он и смотрит в мои глаза так, будто за душу держит, за сердце, проникает в мой пульс и отражает каждый удар. — Моя.
Не знаю, как объяснить то, что происходит дальше. Если только помутнением сознания.
Марат шагает вперед, сокращая расстояние между нами. Склоняется надо мной, накрывает плечи ладонями. Впивается в мои губы. Жадно. Глубоко. Горячо.
Он целует меня так, что земля уходит из-под ног. А я не делаю ни единой попытки вырваться. Не сбрасываю его руки со своего тела, не отстраняюсь. Наоборот. Я запрокидываю голову назад, чтобы ему было еще удобнее меня целовать.
Мои ладони опускаются на каменный торс. Пальцы скользят по рельефным мышцам. Кожа Марата кажется раскаленной. Об него и обжечься можно. А мои руки будто пронизаны, пропитаны холодом. Но это чувство быстро проходит. Кипяток разливается внутри, проникает в каждую мою клетку.
Я будто возвращаюсь в прошлое. Окунаюсь туда, где была несколько лет назад. И то же время все абсолютно иначе.
Другие поцелуи. Другие ласки.
Я не могу разобраться. Просто ловлю ощущения. А ведь я успела забыть как это, желать кого-то, чувствовать возбуждение, отдаваться мужчине.
Осознание накатывает тягучей волной.
В движениях Марата нет привычной похоти. Нет жажды подавить и присвоить. Вроде бы ничего не меняется. И тут же меняется все.
Его крупные ладони забираются под мой халат. Горячие губы покрывают мое лицо хаотичными поцелуями.
Я чувствую, как он сдерживает себя, как укрощает животные порывы, как через волю подавляет силу, как загоняет свою животную часть подальше в клетку.
Не могу его остановить. Не хочу. Краем сознания понимаю: нужно. Вот прямо сейчас. Давай, отодвинься, оторвись, пока не стало слишком поздно.
Но нет. Ничего не получается. Ведь я ничего не делаю. Точнее делаю, но явно не то, что надо. Накрываю широкую спину ладонями, прижимаюсь к мускулистому телу.
Навечно к нему прикована. Только рядом с ним чувствую себя живой.
Мне казалось, все в прошлом. Погибло. Выгорело. Мне казалось, я смогла преодолеть свою болезнь. Вытравила память изнутри.
И что в итоге? Только рядом с ним чувствую себя живой.
Я понимаю, насколько безумно все происходящее между нами, но в эту тревожную ночь мне так сильно хочется отключиться от реальности и забыться, что я не стану ничего прекращать.
Кажется, если наш контакт прервется, просто погибну.
Пока Марат оставался в тюрьме, я не была ни с кем. Не тянуло. Никакого желания не возникало. Интимная часть жизни перестала меня волновать. Да и раньше все будто на автомате происходило.
Мое тело отзывалось на прикосновения Марата. Рефлекторно. Он приковал меня к себе, приручил. Нежность переплеталась с грубостью. Наш секс практически всегда происходил на грани насилия. На черте боли. Мой оргазм пропитывало унижение.
Тогда я подсела на эту гремучую смесь точно на смертоносный наркотик. Но разлука помогла преодолеть пагубную зависимость.
Три долгих года мне ничего не хотелось. И я впервые почувствовала свободу. Когда Марат вернулся, бежала от него как от худшего кошмара.
А теперь? Сама льну. Сама тянусь.
Неужели опять ныряю в чистое безумие?
Нет. Не совсем. Его губы. Его руки. Его тело. Все ощущается иначе. Он окончательно запутывает меня и сбивает с толку. Другой. Абсолютно другой. Чужой. И невероятно родной.
Разве так бывает?
Марат подхватывает меня на руки, относит обратно на кровать. Распахивает халат, раздвигает мои ноги. Нависает надо мной, вглядывается в мои глаза.
Я почти готова к тому, что должно последовать дальше.
Разум затуманен. Тело расслабленно. Бедра слегка подрагивают. Спина прогибается в пояснице. Судорога сводит низ живота.
Сейчас он возьмет меня. Толкнется вперед. Войдет до упора единственным рывком. Его громадный член ворвется внутрь, заставляя закричать. Боль сольется
