видит будущее? Нет, конечно, ей не претит заниматься животными, ухаживать за ними, но стать обыкновенной домохозяйкой с кучей детишек означало похоронить мечты заживо.
— И потом. Это же не навсегда. Два-три месяца, один сезон дождей. И все. Я вернусь.
— Или не вернешься, как закрутит с тобой роман Леонардо Ди Каприо.
— Я не в его вкусе…
— Ну тогда в ожидании дождя готовься ходить по лужам.
— Там всегда тепло…
Тем же вечером Маришка собрала семейный совет, надо было поставить в известность Диму с сестрой Анной и мать. Отчим на ужин явился первым, подчеркнуто элегантный, загорелый, с бутылкой австралийского вина. Чуть позже подъехали Татьяна с младшей дочерью Анной. Маришкина сестра как раз входила в ту прекрасную подростковую пору, когда ничего иного не умеешь, кроме как выглядеть, как попугай, и дерзить родителям. И если Дмитрий открытый пупок дочери и перекрашенные в зеленый цвет волосы воспринимал философски, что читалось окружающими как полнейшее равнодушие, то у Татьяны кричащий внешний облик девочки вызывал громогласную истерику. Разумеется, если бы родители проживали в совместном счастливом браке, можно было бы поставленным мужским голосом обратить в шутку нелепые причуды тинейджера, однако после сокрушительного развода Дмитрий немедля нашел утешение в молодой красавице, на пару лет постарше Маришки, и Татьяне ничего не оставалось, как срывать свои злость, обиду и месть на мелкого пакостника в лице младшей дочери. Впрочем, и Анна была хороша, в своей исключительной избалованности, требуя то от матери, то от отца удовлетворения все возрастающих аппетитов в виде новейших гаджетов, скутеров или вечеринок.
Пытаясь избежать семейных конфликтов, Маришка расстаралась и заказала в местном ресторанчике блюда на разный вкус от легкого салата до каре ягненка. И все равно мать выразила свое недовольство. Надо сказать, что с годами, проведенными в Австралии, Татьяна заметно превратилась в скучную серую мышь. Ее тело осунулось, веки наплыли, щеки обвисли, но более всего прожитые годы сказались на потухших небольших глазах. И если раньше ее неутомимая энергия позволяла вершить любые дела, то теперь как будто все опостылело, в том числе и Дмитрий. Страсть улетучилась, накачанные мышцы его воспринимались ей как глянцевая красивая картинка, с которой и поговорить-то не о чем.
Маришка ринулась с места в карьер: с одной стороны, более двух минут спокойно выдерживать общество друг друга родители не умели, далее начинались бесконечные прения и притязания на неразделенные чувства и имущество; с другой стороны, и взбалмошная Анна, не дожидаясь оглашения темы скорого семейного ужина, могла упорхнуть, как бабочка, в наступившую темноту:
— Мне поступило предложение поработать в Америке. — И, не дожидаясь ответа изумленных родных, выпалила: — Решено. Еду и будь что будет… — Маришка запустила руки в копну кучерявых соломенных волос, встряхнула ими и громко предложила: — Выпьем шампанского, на удачу!
— Будем ждать твоего возвращения! — Татьяне ничего не оставалось, как согласиться с решением дочери, ибо ее влияние на нее исчезло давным-давно.
— Привезешь мне что-нибудь, сестричка? — только и вымолвила Анна, уткнувшись в новый телефон.
И лишь Дмитрий уставился в одну точку, как будто о чем-то размышляя, долго и странно молчал.
Желтое такси едва плелось по шумному центру, точнее, больше стояло в пробках с такими же автомобилями, нежели двигалось, при этом водитель, по всей видимости, индус, сохранял ангельское спокойствие, лишь изредка поглядывая на белолицую пассажирку, которая с таким же невозмутимым благодушием рассматривала яркие огромные светодиодные рекламные площади на стенах домов. Маришка никуда не спешила, напротив, она даже радовалась возможности понаблюдать за шумной жизнью известного и чарующего мегаполиса, вдыхая с наслаждением его калифорнийский морской аромат.
Портье при виде гостьи сверился с документами и фотографией и выдал ключи от квартиры хозяйки, извинившись от ее имени, что не смогла встретить, но уверив, что вскоре она будет дома.
— Прошу вас, располагайтесь! Шестой этаж налево, — учтиво поклонившись, сказал он напоследок и вызвал лифт.
Квартира не показалась Маришке роскошной. Она была ослепительно белой, с двумя спальнями, кухней и просторной гостиной, в центре которой располагался коричневый кожаный диван. Минимализм, как выбранный модный стиль, говорил, прежде всего, не о современном дизайне интерьера, а, скорее, о долгом отсутствии в доме хозяйки, где даже штор на окнах не было. И все же было уютно и загадочно.
Наконец вечером, когда за окном уже порядком стемнело, отворилась дверь и вошла элегантная короткостриженая женщина, на вид ей было немного за тридцать, и поздоровалась на чистом русском языке:
— Привет, Маришка! Как долго я тебя искала!
— Вы? Меня? Что происходит? Это какой-то розыгрыш? Откуда вы меня знаете?
— Как ты на отца похожа! — Женщина присела рядом, пристально разглядывая гостью, и продолжила: — Ты все поймешь сейчас! Меня зовут Саша. Фамилия моя Болдырева. Alex Fox — псевдоним, для благозвучности в киноиндустрии. Ужасно есть хочется, да и ты голодна. Сходим тут недалеко, я тебе все расскажу, тем более разговор будет долгим.
— Вы меня специально заманили… — недоверчиво произнесла Маришка, но Саша тотчас оборвала ее:
— Нет-нет, не волнуйся, все, что было в письме, правда. Про современный проект дома на Беверли-Хиллз и хорошие деньги. Послушай, Маришка (так тебя называл всегда отец), люди не делятся на классы, расы и национальности. Люди делятся на плохих и хороших. На очень плохих и очень хороших. Так вот папа твой был хороший. И я его очень любила. Вот, посмотри: это мы в Берлине на фоне Бранденбургских ворот в апреле 1993 года… — Саша достала с верхней полки фотоальбом и быстро открыла нужную фотографию. — И если он меня любил, значит, и я хорошая. Он считал, что я пробудила в нем жизнь. Мы верили, что у нас есть будущее, мечтали жить в большом доме с большой собакой. Папа был убежден, что поступает правильно. Давай обнимемся и пойдем есть уже. Маковой росинки не было во рту, упаду сейчас, честное слово.
Ресторан оказался в пяти минутах ходьбы. Посетителей было не много. Саша расположилась в кресле, предоставив право восседать на удобном диванчике Маришке.
— Заказывай, что хочешь, здесь всегда вкусно. И вина немного выпьем.
Принесли заказ, Саша расправилась с итальянской пастой, Маришке поначалу не слишком лезла еда, но потом, успокоившись, она отведала обжаренный палтус с овощами на гриле и начала задавать прямые вопросы:
— Почему убили отца?
— Время такое было, нефть была для отвода глаз, это я потом поняла, а тогда все скупали акции банка, кто имел возможность это сделать, в первую очередь работники самих банков, дивиденды по акциям были космическими. Выпьешь вина? — Саша жестом подозвала официанта, тот моментально
