Книга Межесвет - Юлия Федорченко

— Слантья.

Шадрен слегка наклонил голову и представился.

— Я знаю, — сказал вампир. — Тебя все знают. Хочешь зайти?

Шадрен покачал головой.

— Зря, — сказал Слантья и замолчал.

Шадрен постоял еще минуту, попрощался и ушел в расстроенных чувствах. Он собирался вернуться во дворец, когда услышал за спиной шелест крыльев. Черная ворона опустилась ему на плечо столь же непринужденно, как когда-то садился Фрей. Шадрен испытал приступ ностальгии и легонько пробежался рукой по ее встопорщенным перьям.

— Что ты ищешь?

Она обратилась в девочку так быстро, что он и не успел и глазом моргнуть. Морта вцепилась пальцами ему в плечо, его рука покоилась на ее волосах. Шадрен снова погладил ее по голове — девочка не шелохнулась.

— Тебе это нравится?

— Что ты ищешь? — повторила Морта свой вопрос.

— Почему ты решила, что я что-то ищу?

— Ходишь и приглядываешься ко всем.

— Тебе кажется.

Она оставила в покое его плечо и поплелась рядом.

— Не ври мне. Я знаю, когда врут.

— Ладно.

Шадрен опустился на краешек полуразрушенного фонтана, в котором плавали водоросли, и поманил девочку пальцем. Морта подошла, придирчиво осмотрела ободок в грязных потеках и не захотела садиться. Шадрен предложил в качестве подстилки полу своего рваного плаща. В ответном хмыканье содержался явный намек, что его одежда ничем не чище.

— Мне нужен друг, — сказал Шадрен.

Они сидели плечом к плечу. Морта недоверчиво покосилась на него.

— А как же Морвена?

— Она не может быть мне другом.

— Почему?

— Потому что она моя зазноба.

— Ну и что?

Шадрен немного подумал и сказал:

— Мать ведь не может быть отцом, а отец — матерью?

Морта помедлила, ища в вопросе какой-то подвох.

— Наверное, нет.

Он улыбнулся, демонстрируя клыки.

— То-то же.

— И ты решил, что найдешь друга среди монстров? — спросила Морта.

— Ты не монстр.

— Это с какой стороны посмотреть, — не согласилась девочка.

— Так кто же ты?

— Я говорила тебе. Нас называют парками, богинями неизбежности. Я — смерть.

Шадрен ничуть не удивился.

— Как дуллахан?

— У смерти много обличий.

— И ты знаешь, когда я умру?

— Знаю, — кивнула она. — Почему ты думаешь, что кто-то захочет быть тебе другом?

— Иногда за окном раздается тоскливый вой. Кто-то страдает от одиночества, как и я. Я хочу найти его, но у меня нет крыльев, чтобы обозреть весь город. Ты поможешь мне?

— Вот еще. С чего бы я стала это делать?

Его рука снова мягко легла ей на голову. Шадрен сделал несколько осторожных движений. Выражение ее лица изменилось, девочка прикрыла глаза: ему казалось, что Морта вот-вот заурчит, как довольная кошка. Она изголодалась по ласке, она вожделела ее, но была чересчур горда, чтобы просить. Шадрен внутренне обрадовался, что нашел к ней подход, и продолжал гладить: его рука скользила по иссиня-черным волосам, пропуская локоны между пальцев.

Потом девочка смутилась, обернулась птицей и улетела. Шадрен остался сидеть, точно зная, что Морта вернется с первыми сумерками. При полном отсутствии солнца трудно было сказать, когда именно в Альдолис приходит закат, но по расчетам Шадрена это должно было случиться не позднее, чем через два-три часа. Со своего места ему было отлично видно главную улицу, и он во все глаза таращился на пешеходов, не опасаясь их гневных взглядов. Прошла девушка в компании то ли волка, то ли огромной собаки. Казалось, она ведет со зверем непринужденную беседу, хотя в ответах собеседника присутствовали лишь рычание и лай. Тело девушки не покрывала шерсть, но на руках были длинные перчатки, что вызывало определенные подозрения. Шестое чувство подсказало Шадрену: она такая же, как ее спутник, а эти белые руки искусаны до локтей. Он отвел глаза. Чей-то крик разнесся над городом, пронзительный и громкий, как мольба о помощи. Шадрен вскинул голову, огляделся: улица была пуста, девушка с волком скрылись за углом, и оттуда доносился ее веселый смех. Она любила его, любила зверя.

Его руки сжались в кулаки. Ему следовало пресечь подобные мысли, перестать судить чудовищ, ведь теперь он мало от них отличался. Он убил ту несчастную в Доме Скорби, выпил ее без остатка. Шадрен не знал, кем и чем она являлась, — в тот момент она была его пищей. В ушах прозвучали слова Слантьи, как будто вампир был где-то рядом:

'Они и не живые, это точно. Они меня кормят'.

Шадрен горько усмехнулся, а потом вспомнил раны на ее шее с блестевшей в них кровью — горячей, с восхитительным сладковатым привкусом. Его сердце забилось сильнее. Красная жажда подступила к самому горлу, и ему стоило немалых усилий ее прогнать. Не думай, приказал он себе, не сейчас.

'Хочешь зайти?'

— Харр!

Он вскинул голову — над ним кружила Морта. Ворона хлопнула крыльями, и ему на колени опустилось маленькое черное перо. Шадрен повертел его в пальцах, улыбаясь.

— Линяешь?

Птица грациозно спикировала на каменный ободок. Шадрен моргнул — перед ним на четвереньках стояла девочка, край малиновой накидки упал в фонтан и потемнел, напитавшись влагой. Морта устало плюхнулась рядом, не обратив на это внимания.

— Всего несколько минут назад я слышал крик.

Она пожала плечами.

— Это баньши. Привыкай.

— Ты нашла его? Или ее?

— Конечно, нет, — равнодушно ответила Морта. — Они воют не от одиночества. Это чушь, которая могла прийти в голову только такому, как ты.

— От чего же?

— От тоски. Они хотят того, что может дать только человек. Не обязательно плоть. В основном их привлекает то, что содержится в людских умах и сердцах. Придя сюда, ты был в большой опасности. Морвена не могла уберечь тебя. Никто не смог бы.

— Это значит, что ты одобрила мой выбор?

Ее взгляд был подчеркнуто ледяным.

— Мне нет до тебя дела. Жив ты или мертв и так далее. Здесь, в Альдолисе, это волнует исключительно Морвену.

Шадрен проигнорировал ее холодность.

— Твоя сестра с белой косой…

— Децима, — подсказала Морта.

— Она назвала ее матерью. Не Морвену, как я понимаю… Ту, другую. Это правда? Она твоя мать?

— С чего бы ей врать? Да. Моя мать — королева чудовищ.

— Поэтому ты все время была с Морвеной?

— Не все время, — покачала головой девочка. — И я оказалась не очень-то полезной. Когда пришла дуллахан, я ничего не смогла сделать.

— Значит, ты не убиваешь, — заключил он.

— Своей рукой? Нет. Но Морвена должна была умереть. Я видела ее смерть. — Морта помолчала. — Кто-то изменил Узор на полотне, распустил его и сплел по-другому, не оставив следов. Сколько я ни вглядываюсь, вижу те же три