с матом-перематом вдогонку от пехоты. Находился медсанбат в деревянном доме, по виду, в сельской школе. Когда Саню вынесли из танка, он открыл глаза, что было верным признаком жизни, что-то прошептал, но Родин и ребята не поняли. Совсем парень ослаб от потери крови. Появились два санитара с носилками, Сашу уложили, Иван и Руслик тоже подхватили ручки и помогли подняться на крыльцо. «Дальше не надо», – сказал один из санитаров, они привычно взялись за обе ручки и унесли Саню через открытую дверь.
Тут на крыльце появилась, вернее, вылетела на него женщина в белом халате, белой шапочке; усредненное одеяние медработников не скрыло ее начальственного статуса. Главному хирургу медсанбата, наверное, было около тридцати пяти, и в другой обстановке с ней, чем черт не шутит, можно было и пофлиртовать. Но сейчас за блеснувшими стеклами очков, как через прицел, ее жгуче черные глаза увидели цель.
– Это чей танк? – резко спросила она.
– Мой! – сказал Родин, невольно отодвинувшись от борта.
– Вы что, совсем охренели, танкист? Вы бы еще в операционную на нем заехали! А ну, марш отсюда!
Иван дал знак Кириллу, чтобы отъехал подальше, и сказал суровой женщине:
– Да мы нашего механика-водителя, тяжело раненного, привезли, рядового Александра Деревянко. А можно узнать, как с ним?
Она не ответила. Не успела.
Потому что на крыльцо (позже Родин сравнит его со сценой театра драмы и комедии) выскочил небольшого роста и оттого выглядевший толще военврач, в руке он держал смятую, как промокашку, шапочку, на багровой лысине топорщились остатки кудрей. Но страшней всего были его глаза с пикирующими к переносице густыми бровями. Говорить он не смог, заорал так, что даже его коллега отступила на шаг в сторону:
– Танкисты?! С ума посходили! Вы чего меня не предупредили, что бабу принесли?!! Я начал с нее штаны снимать, а она как даст мне ногой в нос!
Ребята переглянулись недоуменно, Кирилл хмыкнул, мол, кто тут с ума сошел, Руслан вздохнул с лицом печальным, не к добру такая путаница. Первым пришел в себя от такого «наезда» Иван и по праву командира, с достоинством и выдержкой жестко произнес:
– Товарищ военврач, вы, наверное, с кем-то там его перепутали… Рядовой Александр Деревянко воюет в экипаже уже три месяца. И бабой никогда не был. Во всех смыслах этого слова!
– Я тебе сейчас дам «перепутали»! Возьму сейчас за шкирку, приведу и покажу!
Военврач не на шутку разбушевался, но, поняв, что объяснять и тем более вести и что-то «показывать» совершенно бессмысленно, махнул рукой, повернулся и ушел.
А главный хирург, выслушав этот сумасшедший диалог, рассмеялась и тоже ушла.
– Ну и дела-а, попал Саня, – даже говорун Сидорский, не знал, что еще сказать по этому поводу.
– А может, и не перепутали, и наш Саня… – произнес вдруг Руслик.
– Еще один псих, – покачал головой Иван.
И тут вновь на крыльцо, как на сцену, поступью императрицы вошла главный хирург.
– Ну что, товарищи танкисты, перевела я вашего механика в женскую палату, – с укором и улыбкой сказала она. – Что ж вы, мужики, воевали и не знали, что с вами восемнадцатилетняя девчонка в танке была! И самую тяжелую должность дали… Эх, вы!
И трудно сравнение найти, каково все это было осмыслить членам экипажа…
Ребята стояли с открытыми ртами, как громом пораженные и обухом перешибленные.
– Ну и дела-а, – уже с другой интонацией произнес Кирилл.
– А точно, это наш Саня? – уныло спросил Иван.
В ответ военврач поинтересовалась:
– А кто из вас Родин?
– Я-я…
– Александра просила передать, чтобы ее простили за то, что она вас обманывала…
Иван снял вдруг ставший давить танкошлем, ответил:
– Да это он, то есть она должна нас простить… Не уберегли и вообще… А можно… Саню увидеть?
– Нет, – категорично ответила военврач. – Сейчас ее на операцию повезут!
– Привет передавайте от экипажа! – уже вдогон крикнул Иван.
– От всех нас! – добавил Сидорский и, вздохнув, сказал: – До сих пор в голове не укладывается: наш Санька – девчонка!
– Экипаж полных придурков! – констатировал Иван.
– А я чувствовал, – вдруг сказал Руслик.
– Что ты чувствовал? – недовольно спросил Родин.
– Ну что девчонкой ему, то есть ей, надо было родиться… Уж больно хрупкий был.
– Ну, не скажи, – усмехнулся Родин, – вон как нашего Кирю голым задом на колючки усадил, то есть усадила! Ладно, по местам, поехали!
– Куда? – вырвалось у Сидорского.
– За орденами, – ответил Иван.
– А не подождем, пока Саньке операцию сделают?
– Нет! – резко ответил Родин.
И в тот самый момент, когда командир уже по дороге направил «тридцатьчетвёрку» в сторону штаба бригады, санитары на носилках принесли механика-водителя рядового Деревянко в операционную. Оперировала властная женщина, одним взглядом разгонявшая заехавшие на территорию танки, главный хирург Маргарита Сергеевна. Ассистировал ей старший лейтенант медслужбы Евгений Будкин, чудом избежавший перелома носа или челюсти, тот самый…
Глава двадцать вторая
Взрыв мины Саша хоть и смутно, но помнила. После пронзительного свиста что-то сверкнуло, будто лавой плеснуло из трещины в земле, – и сотрясающий, волнами грохот! Перед глазами красная пелена все ярче и ярче закручивалась в огненный вихрь. Она оторвалась от земли, вырвалась из самой себя и полетела, полетела, слившись с этим вихрем. И он закрутил ее и потащил в преисподние, в жуткие глубины. И она подумала, что вот так и умирают… Очнулась после грез она уже в танке, ревущим от натуги, и удивилась, почему не за рычагами. И в очередной раз Саша пришла с себя, когда какой-то полный мужчина в белом халате сунул ей в нос ватку с нашатырем. Она чуть приподнялась, оглянулась, вокруг на полу, на матрасах, носилках лежали раненые солдаты – все мужчины. Кто-то стонал, кто-то лежал без сознания, как только что и она сама. Саша ощупала повязку на груди, и в этот момент толстяк стал стаскивать с нее штаны… А тут одни мужики! Нога, до автоматизма натренированная на педали главного фрикциона, сработала как в боевой обстановке…
– Вы меня простите, – еле слышно произнесла Саша. – Я не хотела, само получилось.
– Ничего страшного, бывает и хуже! – усмехнулся военврач Будкин, отметив про себя, что после того, как механика отмыли после боя, получилась очень симпатичная девчонка.
А главный хирург вздохнула:
– Совсем дети воюют!
И распорядилась начинать операцию…
Когда ребята подъезжали к штабу, уже издали увидели знатный трофей. На площади среди палаток «Королевский тигр» напомнил Ивану почему-то катапульту, с помощью которой македонцы забрасывали осажденные крепости зажигательными бомбами. И уже не казался он жутким и массивным зверем, мастодонтом, изрыгающим огонь из
