фигурными платиновыми застежками. Переливчато-серебристый унибраслет Патрика наверняка стоил целое состояние, узкий обруч под стать унибраслету перехватывал темно-рыжую шевелюру, которая не стала от этого менее патлатой. На поясе под распахнутой курткой висела все та же пара потертых бэтганов, сделанных из древесины корру с планеты Чус.
– Я так и думал, что папаша пришлет тебя, – сказал Патрик, оценивающе оглядывая Робби. – Что ж, пошли, поболтаем.
– Здравствуйте, мистер Бинг! – громко сказал Стивен и с дежурной льстивой улыбкой протянул руку хозяину Сакраменто. – Рад воспользоваться вашим гостеприимством…
Бинг через голову Робби посмотрел на Стивена и нахмурился.
– Какое, к нитубу, гостеприимство? Я тебя что, куда-то приглашал?
– Нет… Но…
– Тебя прислали сюда мутить воду, отговаривать всех от аукциона, так?
– Э-э… Я бы сформулировал по-другому, – осторожно начал Стивен, но Патрик снова перебил:
– Вот и вали по своим делам, формулировщик! – Он показал на надпись «ДЕЛА-ДЕЛИШКИ». – Тебе туда. Только, смотри, дыши пореже.
– Дышать пореже? Почему?
– У нас временные проблемки с кислородом. Пока не приземлится «Холкас» с оборудованием для починки главного генератора, все кислорододышащие должны дышать не чаще десяти раз в минуту. За этим следят специальные датчики, – Патрик неопределенно повел рукой. – Если будешь пыхтеть чаще десяти раз, тебе вообще перекроют кислород, усек?
– Но… Но…
– Потопали, – Бинг потянул Робби за плечо.
Они прошли под розовой стрелкой и оказались внутри прозрачной кабины лифта, которая тут же вознесла их вверх. Последнее, что успел увидеть Робби, – с ужасом вытаращенные глаза Стивена, который шлепал губами, как выброшенная на берег рыба.
– Вы пошутили насчет дыхания, да, мистер Бинг? – спросил Робби, крутясь в прозрачной кабине в попытке разглядеть все вокруг одновременно.
– Само собой, пошутил. Но ка-ак этот дурень купился! – хохотнул Патрик. – Видал, какая у него сделалась физиономия?
– Во! – показал большой палец Робби.
Они быстро поднимались над серой равниной, вблизи утыканной звездолетами, вдали – черными острыми пиками. Над горизонтом маячил полукруг громадного тускло-багрового солнца, тени были такими густыми, что полностью поглощали все, на что падали. Между звездолетами сновали небольшие летательные аппараты, беззвездное небо иногда прочерчивали вспышки бортовых и кормовых огней проносящихся над равниной планетолетов. Внизу стремительно уменьшался перепутанный клубок серых труб, отмеченных цепочками огоньков; десятки труб, ответвляясь от клубка, тянулись в разные стороны.
– Что это за трубы, мистер Бинг? – с любопытством спросил Робби.
– Мы с тобой только что в одной такой были, – ответил Патрик. – К некоторым пристыковываются шлюзы челноков, прибывающих с орбиты, другие ведут к местам скиолитиовых разработок. По ним подается кислород, бегают аэровагонетки… Как видишь, планетка не курортная, но жить можно. Потряхивает вот иногда…
– Потряхивает?
– Ага, случаются мелкие землетрясения, но сейсмологи говорят, что вероятность крупного один к двенадцати тыщам.
– А там что такое? – Робби показал налево. – Какой-то дым…
– Пыль, – сказал Патрик. – Прииск «Северный». Здесь работают четыре моих прииска – «Северный», «Клондайк», «Веселый Чарли» и «Аляска». А еще три дюжины богатых мест я отдал на откуп. Держу пари, твоему папаше и не снились такие разработки! «Клондайк» – просто цепь пещер, где скиолиты гроздьями растут на стенах и на потолке. В первую же неделю мы собрали такую добычу, что на нее можно было бы купить землеподобную планету…
– Ничего себе-е!
– Теперь на «Клондайке» самые сливки сняты, а на «Северном» приходится дробить породу направленными взрывами… Все, приехали, вылазь.
Стены лифта исчезли, и Робби очутился посреди просторного прозрачного помещения, висящего на огромной высоте над мрачноватым пейзажем Сакраменто. Он с легким опасением сделал первый шаг: казалось, сейчас он ухнет в километровую пустоту, прямо на путаницу труб внизу, которая отсюда казалась мотком светящихся ниток. Патрик нетерпеливо подтолкнул мальчика в спину, направляя в комнату, озаренную разноцветными огнями. Лифт тут же ушел вниз, в отверстие в прозрачном полу, и оно мгновенно затянулось.
– Здорово! – сказал Робби, крутя головой. – Похоже на цветок. А почему здесь так мало народу?
– Разгар рабочего дня, – объяснил Патрик. – К вечеру тут будет не продохнуть от людей и инпов. Привет лентяям!
Он помахал рукой, и люди в комнате помахали в ответ, а кто-то добродушно пробурчал: «А, Пат!», как будто к ним заглянул обычный дикий разведчик, а не хозяин Сакраменто.
– Здравствуйте! – сказал Робби, разочарованный, что не видит ни одного инпа.
Ему что-то буркнули в знак приветствия. Здесь было всего пять человек: четверо в мешковатых рабочих комбинезонах налегали за круглыми столиками на еду и питье, а у дальней стены в текучем кресле полулежал долговязый молодой человек в щегольском красно-черном костюме и мечтательно смотрел в потолок. На потолке над ним менялись объемные узоры, от которых у Робби закружилась голова.
– Садись, – сказал Патрик и развалился в воздушном кресле, похожем на висящую над полом белую головку одуванчика. – Насчет цветка – это ты верно заметил. Я нанял одного чудака, чтобы он соорудил мне комнату отдыха с хорошим обзором, подальше от деловых помещений, а он предложил сделать все… как он там сказал? В «цветочном дизайне». И отгрохал вот это. Но я не против, получилось прикольно.
Округлая прозрачная комната напоминала пестик гигантского цветка, озаряющие ее огоньки пробегали по краям выгибающихся снаружи прозрачных «лепестков», а кабина лифта скользила по длиннющему прозрачному «стеблю».
Робби уселся напротив Патрика в другое одуванчиковое кресло, и между ними мгновенно всплыл круглый стол с бокалами и тарелками. У стола, бокалов и тарелок были разноцветные мягкие лепестки.
– Налетай, – предложил Патрик, взяв высокий бокал с фиолетовым напитком. – Значит, папаша прислал тебя, чтоб ты выманил меня на переговоры?
– Ага, – не стал отпираться Робби, взял второй бокал и с любопытством отпил тягучую ароматную жидкость. – Вы с ним поговорите, мистер Бинг?
– Нет, не поговорю, – Патрик разом осушил половину бокала и вытер рот тыльной стороной ладони. – Чего ради попусту молоть языками? Скиолитовый король хочет остаться скиолитовым королем, это ясно. Но через пять дней состоится аукцион, и Гарольд Сингер перестанет быть монополистом по добыче скиолитов. Вообще-то он уже не монополист, вот так-то.
– А почему вы хотите продать Сакраменто? – с любопытством спросил Робби. – Почему не оставите планету себе?
– На кой мне эта головная боль? – Патрик допил все, что осталось в бокале, и захрустел печеньем, сорвав его с торчащего из тарелки стебелька. – У меня сейчас работают всего четыре прииска, которыми управляют нанятые спецы, а мне уже хочется застрелиться из бэтгана. Я то и дело отключаю свой браслет, но меня все равно находят и начинают бубнить в уши всякую хрень. Поставки оборудования, менеджмент, сбыт, инвестиции, бла-бла-бла… Не мое это, парень! После аукциона у меня будет столько скиолитов и денег, что можно будет всерьез
