почву для продвижения дальше.
Директор немного подумал.
– Да нет, только по каким-то важным вопросам. Даже представить не могу, зачем он сегодня звонил.
– Ясно. Кстати, – Валентина перевела взгляд на камеры, – я вижу, у вас имеется система наблюдения. Вы ведете запись или только фиксируете, кто входит и выходит?
– Запись с камер не ведется, они просто передают происходящее на монитор охранника. Камеры есть у стойки администрации и на кассах, где также дежурят охранники.
– Жаль. А сколько у вас охранников?
– Зависит от сезона. Как минимум один всегда у монитора, еще один возле кассы, она рядом с паркингом, и в самом музее один-два человека.
– А кто обнаружил тело Альберто Пардо?
– Тристан, охранник, работающий у кассы. Это произошло в половине восьмого, в это время остался только он, потому что в шесть музей закрывается.
– В шесть… – пробормотал Ривейро, помня, что это предположительное время убийства.
– А что Альберто Пардо делал тут настолько поздно? – спросила Валентина. – Ведь музей уже закрылся.
– Для посетителей закрылся, – пояснил Лоурейро. – Альберто иногда задерживался в библиотеке, как и другие сотрудники. Доступ в библиотеку есть только у них.
– Я видела замок на двери, но если внутри кто-то есть, вряд ли они запираются на ключ?
– Напротив, я всегда просил Альберто запираться, – едва ли не простонал директор. – Сотрудники так и делают, потому что у нас были случаи, когда любопытные посетители пытались проникнуть в служебные помещения. Наш музей посещают более двухсот пятидесяти тысяч человек в год. Думаю, Альберто оставил дверь открытой… раз в библиотеке он был один, а музей уже закрыли.
– Но ведь музей закрывается в шесть.
– Точнее, после шести. Иногда туристы так копаются, что охранник может запереть дверь и в половине седьмого.
– А почему охранник пошел в библиотеку? Разве ему не положено находиться у касс?
– Все так, но на общий музейный номер позвонила жена Альберто. Она не могла дозвониться до него, потому Тристан и пошел в библиотеку… и обнаружил тело.
– С охранником мы побеседуем. – Валентина взглянула на Ривейро, тот кивнул. – А у вас хотели бы уточнить насчет монет, которые, судя по всему, хранятся в вашем музее.
– Насчет монет?
– Да, из пещер Пуэнте-Вьесго.
– Вы имеете в виду сокровище из Пещеры монет?
– Да.
– Конечно, но не понимаю, как это связано…
– Возможно, Альберто убили из-за этих монет, сеньор Лоурейро. Нам нужна любая информация, а кроме того, хотелось бы взглянуть на них.
На лице директора отразилось полнейшее изумление.
– Я и вообразить не могу, кому могли понадобиться эти монеты. Большинство людей даже не в курсе, что они хранятся у нас.
– Так мы можем взглянуть на них?
– Прямо сейчас?
– Да, если не возражаете.
Себастьян Лоурейро пребывал в растерянности. Его сотрудника убили, а полиция желает на монеты полюбоваться… Однако он провел Валентину и Ривейро в хранилище. По пути Валентина продолжала задавать вопросы:
– Кто занимается инвентаризацией хранилища?
– Инвентаризацией?
– Да, кто отвечает за сохранность предметов?
– Специального человека у нас нет. В хранилище имеют доступ все сотрудники: научные работники, археологи, а учет ведется, только если нужно что-то взять – например, отправить какой-то экспонат на стороннюю выставку или передать в коллекцию другого музея.
– И содержимое хранилища посторонним не показывают?
– Туристам туда вход запрещен.
– Это понятно. Я имею в виду не туристов, а историков, научных сотрудников, не работающих в музее.
– А, тогда никаких бумаг не требуется. Если кто-нибудь из коллег хочет посмотреть что-то из наших экспонатов, мы просто ему показываем. Другое дело, если кому-то нужно забрать что-то с собой, чтобы, например, детально изучить. Тогда да, необходимо сделать запрос, на который будет дано задокументированное разрешение.
Ривейро удивленно посмотрел на Валентину. Очевидно же, что если кто-нибудь из коллег со стороны попросит показать монеты, ему покажут и не станут составлять никаких отчетов. Однако лейтенант продолжала задавать вопросы, приводя во все большее замешательство Себастьяно Лоурейро, который никак не мог понять, что им понадобилось в хранилище, когда в библиотеке лежит труп Альберто Пардо.
– Сеньор Лоурейро, предположим, что я историк, интересуюсь монетами из Пуэнте-Вьесго. Допустим, я звоню в музей и прошу мне их показать. Кто ответит на мой запрос? Альберто Пардо?
– Необязательно. Ответить может любой другой сотрудник научного отдела. Да вообще любой человек, взявший трубку. Ответственного за хранилище у нас нет.
Валентина кивнула. Альберто Пардо мог стать случайной жертвой – просто потому, что ответил на просьбу убийцы.
Вместе с Ривейро она вошла в темное помещение. Директор щелкнул выключателем, и яркий свет залил хранилище, походившее на лабораторию – бело-серые стены, безукоризненный порядок. На столе в центре комнаты лежала толстая зеленая папка. Себастьян Лоурейро открыл ее, полистал и подошел к одному из шкафов.
– Эти объекты хранятся отдельно, потому что тут поддерживается специальная температура, нужна низкая влажность во избежание коррозии.
Валентина и Ривейро ждали, уверенные, что нужный ящик окажется пуст. Иначе откуда при трупах монеты?
Но, к их общему изумлению, маленький ящик был полон.
* * *
Бесконечный день остался позади. Когда Валентина добралась до дома Оливера, был уже второй час ночи. Увидев спускающего с крыльца Майкла, она перепугалась. Что тут стряслось?
– Майкл, все в порядке? Что…
– Ты не поверишь, детка.
– Что такое? С Оливером все в порядке?
– Успокойся, успокойся, Оливер в норме. Ну, более-менее.
– В каком смысле – более-менее? – Она подошла к нему ближе. – Ты что, пьяный?
– Из солидарности. Между прочим, отменный шотландский виски.
– Майкл, у меня нет сил разгадывать твои загадки. Что случилось?
Он кивнул и коротко рассказал. О том, что Анна Николс год встречалась с Гильермо Гордоном, что они на пару спасали мир где-то между Индией и Непалом. Что жизнь – замкнутый круг, порочный и убогий, в котором любой из нас однажды может задохнуться. Что, несмотря на эту сенсацию, о местонахождении блудного брата все еще ничего не известно. Что Оливер замучил Анну допросами, так что Майклу пришлось вмешаться и попросить его прекратить.
Валентина ничего не понимала. Что вообще происходит? Мир словно сошел с ума. Она отпустила Майкла и вошла в дом. Оливер лежал на диване, глядя на почти угасший в камине огонь. На столе стояла пустая бутылка из-под шотландского виски “Балблэйр”. Едва слышно звучала музыка. Мэтт Симмонс в своей “Поймай и отпусти” пел о том, что некоторые из нас пытаются найти скрытую бухту, где можно спастись от жестокого мира, о том, что всегда есть шанс объяснить, почему мы такие, какие есть.
Когда она вошла, Оливер лишь слабо кивнул в знак приветствия. Не сказав ничего, Валентина возвратилась на крыльцо, взяла несколько поленьев и вернулась в дом. Оливер
